Сибирская частушка

Определение и история формирования

Частушка – жанр позднетрадиционного фольклора, основное назначение которого – выразить экспрессивно окрашенный отклик на реальную бытовую ситуацию.

Различные определения частушки, представленные в научно-справочной литературе [1,3,5−10], фиксируют ее следующие основные черты:

1) особый характер текстовой формы – ее стихотворную, словесно-музыкальную организацию;

2) широта тематического содержания;

3) особый способ отражения мира – фиксация живого отклика на действительность;

4) особый способ интерпретации действительности – доминантность лирического начала, мажорность основного эмоционального тона, принципиально оценочный характер содержания.

Прослушать: частушки

Характеристика частушки как жанра позднетрадиционного фольклора является в плане понимания ее специфики крайне важной. С одной стороны, это жанр фольклора традиционного (если иметь в виду его положение в системе жанров крестьянской – в противоположность городской – фольклорной культуры, а также его активное функционирование в рамках культурного слоя ушедшей эпохи). С другой стороны, если хронологически истоки жанровых форм, обозначаемых исследователями как «классический фольклор» (например, былина, истоки которой – в архаической эпической традиции), имеют достаточно отдаленную точку отсчета на временной шкале развития устной народной культуры, то время появления частушки – конец XIX – начало XX века – характеризует ее как жанр позднетрадиционного фольклора. В момент ее появления фольклор уже активно подвергался исследовательской рефлексии. Воочию наблюдая процесс формирования нового жанра в молодежной среде, Д.К. Зеленин в 1901 г. писал о том, что «теперешние частушки – это что-то вроде соединительного моста. Если одною своею стороной они коренятся в произведениях старинной вековой народной поэзии, то с другой стороны они ничем не отличаются от созданий чисто книжной, искусственной литературы. Это сказывается прежде всего во внешней форме частушек. Некоторые наблюдатели (г-н Львов) справедливо отметили уже «литературную форму» новых народных песен» [4]. В качестве ориентированных на «литературную форму» признаков частушки Д.К. Зеленин выделяет «литературно-тоническое стихосложение, а не народно-тоническое», обязательность рифмы и др. [4]. Таким образом, один из значимых признаков частушечного текста – его ориентация на «литературную форму», допустимость нарушения принципов народно-тонического стихосложения, что можно охарактеризовать как одно из проявлений разомкнутости народно-песенной герметики, невозможной для классических фольклорных песенных жанров.

Еще один значимый признак частушки как жанра позднетрадиционного песенного фольклора проявляется в особом характере ее дискурсивного бытия. Данный жанр изначально, по своей природе выделяется в системе фольклорных жанров содержательной ориентированностью «вовне» на фоне достаточно герметичной текстовой среды фольклора в целом. На данное свойство частушки исследователи обращают особое внимание. Так, Б.Н. Путилов пишет: «Основной жанровый массив фольклора чужд хроникальности, сиюминутности и даже просто откровенной злободневности. У каждого жанра свои сферы бытия, свои общественные функции и свои возможности. Что касается злобы дня, то это прерогатива слухов, сплетен, разного рода толков, острот, живой речевой стихии. Злобе дня посвящаются частушки и, конечно, анекдоты» [10]

Такое качество частушки, как ориентация на реальную жизненную ситуацию, является принципиально значимым, формируя особые «отношения между исполнителем частушки и субъектом частушечной речи» [1], которое заключается в том, что исполнитель частушки «несет ответственность за свое высказывание» [1], за транслируемый текст, наполняя его в момент исполнения индивидуально-личностным содержанием. В силу специфики сибирской территории частушку, как и сибирский фольклор в целом, отличает пестрота тем и способов музыкально-текстового оформления, обусловленная взаимодействием разных песенных традиций старожилов и переселенцев. В жанровом и содержательном отношении сибирская частушка не демонстрирует отличий от фольклора европейской территории России.

Типология

Сибирские частушки разнообразны и по форме, и по содержанию. Тематически абсолютное большинство частушек посвящено любовной тематике, что определяется их спецификой отнесенности к молодежной среде: отношениям с любимым (У меня в кармане роза / Зацвела букетами. / Сроду парня не видала, / Закормил конфетами [здесь и далее: среднеобские частушки, собранные студентами и сотрудниками Томского государственного университета в сибирском регионе в конце XX – начале XXI века, в том числе – опубликованные в сборнике [2]]), в том числе – большинство – его измене (Меня милый изменил, / На козе уехал в Крым, / А я маху не дала – / На корове догнала), отношению к сопернице (У моей соперницы / Тоненькие ножки, / Голова как у вола, / Голос как у кошки) и под. Также среди частотно встречающихся бытовых тем – отношения с родителями (Я на маменьку, на папеньку / Составлю протокол. / Приду рано, приду поздно, / Все ложусь на голый пол). Фиксируются и частушки, основанные на других значимых бытовых темах: Милая матанечка, / Как ты измоталася. / Было сорок килограмм, / Семьдесят осталося. Отдельную в тематическом отношении группу представляют частушки, посвященные обсуждению злободневных для всего социума тем, связанных, в том числе, с оценкой государственной истории (Троцкий Ленину сказал: / «Пойдем, товарищ, на вокзал, / Купим лошадь карюю, / Накормим пролетарию»). Социальные частушки также часто также разрешаются в любовном ключе: Перестройка, перестройка / Я и перестроилась. / У соседа денег много, / Я к нему пристроилась.

Большинство современных сибирских частушек имеет «классическую» ритмическую организацию. Но некоторые из них по ритмической организации объединяются в циклы, и особая ритмика поддерживает содержательную трафаретность. Например, достаточно много «ритмически особенных» частушек включаются в цикл «Самолет летит…», объединяющих тематику любовных отношений: Самолет летит / Да ниже веточки. / А мне понравился / Да в серой кепочке; Самолет летит, / Да крылья стерлися. / А мы не ждали вас, / А вы приперлися; Самолет летит, / Да все колых-колых. / Ребята хитрые, / А мы хитрее их! и под. Особо выделяется группа частушек, вышедших из скоморошных песен, – так называемые «частушки-нескладухи», построенные на комическом абсурде: На заборе мы сидим, / Поем нескладушки. / Как медведи в огороде / Тяпают капусту.

Как и в любом фольклорном социуме, в Сибири поют частушки «мужские» (Мимо тещиного дома / Я без шуток не хожу: / Или ваучер подброшу, / Или «МММ» скажу; Моя милка – старожилка, / Я – проклятый новосел, / Я – проклятый новосел, / Себе место не нашел) и «женские» (Сыпала, посыпала / Погода сыроватая. / Хоть сама я белая, / Люблю черноватого; У меня миленок есть / В Бийске-городе, не здесь. / Я за бийского матаню / Не сменяю здешних шесть!), но последних – большинство.

Функции

Основным назначением частушки является выражение экспрессивно окрашенного отклика индивида на реальную бытовую/бытийную ситуации: «В частушке отсутствует разрыв между исполнителем и содержанием песни. Она насквозь индивидуальна… частушка всегда старается отразить последние местные события политической и социальной жизни» [3]. «Публичный рассказ» об экстремумах личного, общественного события становится рефлексией по этому поводу, позволяет высказать личную оценку того или иного факта, соотнося ее с коллективной.

В настоящее время в зависимости от условий воспроизведения, актуализируется либо информативная, либо развлекательная функция частушки, которая становится основной. На первый план выходит комическая ситуация, исполнитель и аудитория воспринимают частушку отстраненно, поэтому не всегда есть прямая связь между частушечной ситуацией и реальной событием, персонажем и реальным человеком. Так, в праздничном дискурсе при исполнении частушки, как правило, актуализируется развлекательная функция, информативная уходит на периферию. Однако в некоторых случаях спетая частушка до сих пор воспринимается как рассказ о реальных событиях. Так, в с. Турунтаево Томского района, когда на одном из праздников информант, в хозяйстве которой действительно были овцы, спела частушку «Посмотрела в тот конец – / Гонит Яшенька овец. / Яшенька, Яшенька, / Какая ваша бяшенька?», то несколько человек из присутствующих спросили ее: «А что, у вас их так много, что муж их пасет?».

Коммуникативной функцией частушки как речевого фольклорного жанра – сообщить коллективу о своем отношении к событию – объясняется специфика образа говорящего и слушающего. Говорящий (исполнитель частушки) в редких случаях является ее автором, частушки разучивали специально, импровизировать/сочинять могли не все. При этом каждый исполнитель нес ответственность за спетое, он сам подбирал текст, подходящий данной ситуации, выражающий его настроение, его позицию. С другой стороны, поскольку это жанр фольклорный, говорящий, исполняя тот или иной текст, созданный и функционирующий по законам жанра, делит ответственность за сказанное с коллективом, традицией. Обязательная публичность частушки предполагает, что у нее есть и «прямой адресат»/слушатель, кому непосредственно направлено сообщение-текст, и «коллективный адресат» – деревенская/городская аудитория, которой предлагается «авторский» взгляд на события.

В основе частушки лежит «карнавальное» начало, превращение нормативной ситуации в анормативную. Диалог с нормой в данном жанре способствует утверждению общепринятых коллективных ценностей, правил поведения в социуме. Формально это выглядит как проявления индивидуального начала, отступление от общепринятой нормы (у каждой девушки должен быть один возлюбленный): У меня миленков семь. / Семь и полагается: / Если пятеро уйдут, / Два других останутся. Традиционное сознание рассматривает описанную ситуацию как ненормативную, частушка же, выстраивая «антинорму», тем самым подтверждает общефольклорную норму.

В частушке лексические средства, номинирующие героя/героиню, характеризуют их по личностно-социальному статусу, возрастным характеристикам, при этом номинации ягодиночка, милка и под. являются только частушечными: Милка моя, как тебе нестыдно, / Ты гуляешь со другим, / Разве не обидно? Ягодиночка моя, / Ты куда собрался? / На вечерку не пущу, / Будешь препираться.

Героиню частушки отличает активная деятельностная позиция, которая проявляется и в ее реакциях на измену. Частушечное «перевертывание» этических ценностей предписывает героине отвечать на вызовы «активными ответными действиями», развивающимися по законам карнавализации: Изменяет, изменяет, / Изменяет, гадина, / На его пустую голову / Я повешу радио; Мил измену заявляет, / Я измены не боюсь. / Я не с первеньким гуляю, / Не с последним расстаюсь. «Карнавальное» начало позволяет героине «поменяться с возлюбленным местами», примерить типично «мужскую» роль: Мой милый постыл, / На печи застыл, / А я к другому бегаю, / Да ничего не делаю. В частушке героиня занимает активную позицию, в отличие от милого, жизнедеятельность которого ограничена пространством печи, он не энергичен, безынициативен.

Специфика современного бытования

Сохраняя основные принципы воплощения событийной канвы частушек: ролевой состав (милый/милая/соперница/родители), способ описания взаимоотношений «от противного» (антинорма/норма), – частушки второй половины ХХ – начала XXI вв. создаются, живут по законам анекдота – яркого представителя современного фольклора. Все чаще частушка превращается в некоторое театральное действо, где разыгрывается минидрама, где есть свои герои, наделенные голосами, и рассказчик, повествующий о событиях, характеризующий героя, оценивающий его действия: На охоту пошел зять, / Позабыл бутылку взять. / Возвратился и сказал: / - Лучше б я ружье не взял! // К нам приехали крутые / Руки все с наколками: / - Говорят, у вас зарплату / Выдавали телками? Повествовательное начало было свойственно и традиционной частушке, однако в таких случаях в фокусе внимания рассказчика оказывалось событие, связанное с ним, рассказчик представлял свое виденье ситуации: На горе четыре дома, / В одном печка топится, / Таня кудри навивает, / К Коленьке торопится // Девки, ой, ребята, ой, / Стоит корыточко с водой. / Девки ноги вымыли, / Ребята воду выпили.

Центральной темой частушки является тема любви, поскольку для молодежного жанра (коим изначально и являлась частушка) тема межличностных отношений является основной и получает, при общности основных установок, отличное от других жанров воплощение. Малый объем частушки предполагает краткий, яркий, лаконичный рассказ о происходящих событиях, о переживаемых чувствах героини/героя связанном со встречей, разлукой, изменой, ссорой влюбленных.

Частушка, осуществляя связь нового и традиционного, бытует в современном мире, отражая мировидения современника, включая в круг рефлексий реалии современной жизни (Интернет, СПИД, политические события), приспосабливаясь к новым условиям бытования: Что ему коварный СПИД! / Каждый день он с новой спит. / На «спидометре» его / Столько девок – о-го-го!!!

И.В. Тубалова, Ю.А. Эмер

Литература

1. Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; ЗАО ТИД «Амфора», 2004. 312 с.

2. Жили да были: Фольклор и обряды томских сибиряков. / Собиратель, составитель и автор комментариев П.Е. Бардина. Томск: Издательство Томского университета, 1997. 222 с.

3. Зеленин Д. К. Песни деревенской молодежи. Вятка, 1903. 88 с.

4. Зеленин Д.К. Новые веяния в народной поэзии // Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М.: Индрик, 1994. С. 27-39.

5. Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор. М.: Флинта, 1998. 400 с

6. Квятковский А.П. Частушка // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Сов. Энцикл., 1966. С. 333-338.

7. Кулагина А.В. Поэтический мир частушки М.: Наука, 2000. 303 с.

8. Лазутин С.Г. Русская частушка. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1960. 263 с.

9. Лазутин С.Г. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы: Учеб. пособие для вузов. М: Высшая школа, 1990. 240 с.

10. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука, 1994. 239 с.