Современная детская литература Сибири

Географические характеристики. Попытки систематизации

Современная детская литература Сибири – понятие, недостаточно определённое как в географическом, так и в жанровом отношении. Электронная библиотека «Детская Сибириада: золотой фонд детской литературы Сибири» (подготовлен Новосибирской областной библиотекой им. Горького, 2007-2013) [30] объединяет в именном каталоге детской Сибириады писателей городов Западной Сибири, а также Алтая, Бурятии, Приангарья, то есть, по сути, всей Северной Азии, находящейся в территориальных рубежах Российской Федерации.

Исследование поэзии и прозы современных сибирских авторов находится на начальном этапе. Тем не менее, об интересе к детской прозе и поэзии Сибири свидетельствует ряд региональных мероприятий, проводимых библиотеками, школами для знакомства читателей с местными авторами, в частности, проект «Мастерская "Детские писатели на берегах Енисея"» при поддержке Фонда Михаила Прохорова (ноябрь 2017), задуманный для объединения авторов, с последующим изданием сборника произведений писателей, проживающих в Сибирском Федеральном округе.

Участники проекта «Мастерская "Детские писатели на берегах Енисея"», поддержанного Фондом Михаила Прохорова (ноябрь 2017)

В 2017 году в Красноярске вышла из печати «Антология литературы для детей» [32] . Составители характеризуют её как «наиболее полное издание произведений авторов Красноярья» [32, с. 3] и изначально причисляют к классу двухадресной литературы, рассчитанной, с одной стороны, на «педагогов, писателей, библиотекарей и родителей» [32, с. 3] , с другой – на «детей школьного возраста» [32, с. 6] . Отметим, что тексты антологии не равны по своей художественной ценности; некоторые из них более слабые, вторичные в выборе художественных средств, носят подражательный характер. Однако именно объёмный литературный массив и широкий временной срез (самое раннее из опубликованных произведений написано в 1941 году, в то время как наиболее поздние созданы в 2010 – 2015 годах) позволяют увидеть изменение литературной «карты» Красноярского края и выделить общие черты прозы и поэзии разных десятилетий. Обращение к антологии позволяет скорректировать и углубить научное представление о детской литературе Красноярья второй половины ХХ – первых десятилетий ХХI.

В Новосибирске в 2008 – 2010 годах были изданы сборники «Сказки сибирских писателей» [1] , которые объединили сказки нескольких авторов (А. Горшенина, М. Лероева, К. Ремизовой, А. Шалина, Т. Сапрыкиной и др.). Попытка научной систематизации имён писателей ХХ – XXI веков, биографически связанных с Томской областью, предпринята авторами монографии «Сибирская литература для детей и юношества: тенденции и контекст развития (1950–2010-е гг.)» [33, с. 172] . В приложении ко второму тому монографии Ю. А. Рудницкий сделал таблицу «Писатели ХХ – XXI веков, биографически связанные с Кемеровской областью» [34, с. 157] .

Сибирская литература для детей и юношества: тенденции и контекст развития (1950 – 2010 годы)

Описательная характеристика «биографически связанные с областью» обусловлена тем, что многие авторы классических произведений для детей и подростков жили в сибирских городах не постоянно, но в определённый период своей жизни. Можно вспомнить Н.Г. Гарина-Михайловского (1852–1906), А.М. Волкова (1891–1977), В.П. Крапивина (1938) или Г.М. Кружкова (1945). В круг детского чтения вошли и некоторые произведения сибиряков-«деревенщиков» (представителей онтологической прозы), таких как В.П. Астафьев (1924–2001), В. Г. Распутин (1937–2015). Точности ради нужно отметить, что для произведений сибирских авторов, написанных на рубеже ХХ–ХХI веков, противопоставление урбанизированной и естественной (деревенской, природной) жизни уже не актуально. Онтологическая картина в творчестве молодых (О. Гуляевой, М. Дубиковской, А. Дудина, М. Иониной, Р. Карапетьяна, Е. Малиновской, В. Овчаренко) уступает место игровой модели. Возникают новые мотивы (например, мотив знакомства с экзотической природой; мотив сказочности, фэнтезийности), что отражает общие тенденции развития современной детской литературы.

По словам Е.А. Полевой, «географический фактор биографии писателей сам по себе никак не обусловливает качество их произведений, поэтому вряд ли стоит акцентировать “провинциальность” в изучении творчества художников слова, если только какие-либо особенности региона (его природы, культуры, истории, др.) не входит в произведение как тема, мотив, образ [35, с. 4] .

Жанровые особенности сибирской детской литературы. Проза

Мейко, Татьяна Ефремовна. Сказки Среднего мира

Несмотря на тенденции жанрового синкретизма, проявляющиеся в современной детской литературе в целом, в сибирской прозе для детей можно найти примеры бытования традиционных жанров. Многие авторы сохраняют приверженность одному жанровому типу произведений. Так, во второй половине ХХ века появляется целая плеяда писателей Алтая, работающих в жанре литературной сказки. Среди алтайских сказочников рубежа веков (с конца 1980-х годов) можно отметить Владимира Свинцова («Сказка о погибшей яблоньке», «Цветок шиповника», «Нахальный лягушонок» и др.) [2] ; Нину Родионову («Дедушка сон», «Кораблик», «Сказка про слоненка, который хотел летать, или Почему во сне падают») [3] ; Ирину Цхай («Гордая Слива», «Иголочкина радость», «Секрет пудреницы», «Сказка про красивого Крокодила») [4] . В текстах алтайских авторов проявляется синтез лирико-философской и волшебной сказки. Высоко также влияние других фольклорных жанров, в частности, традиционных сказок о животных и смеховых русских сказок.

В творчестве Ирины Цхай важное место занимают сказочные прозаические миниатюры (цикл коротких сказок «Поющая радуга. Сказки для маленьких и больших» [4] ). Среди сибирских авторов, также работающих в жанре прозаической миниатюры: кемеровчанка Вера Лаврина («Как головёшка из печи выбралась») [5] , Татьяна Сапрыкина, Новосибирск (сборник «Читалка» [6] ), Анна Никольская, Барнаул («Сказки сиреневого леса» [7] ), красноярский автор Рустам Карапетьян [Рустам Карапетьян] (цикл «Я взмахнул волшебной палочкой» [8] ).

К жанру миниатюры тяготеет и проза томской писательницы Татьяны Ефремовны Мейко. Её сказки имеют лирическую и лирико-философскую направленность (сборники: «Красное словцо», 2002, 2007 [9] ; «Пёстрые пёрышки», 2011 [10] ; «Сказки Среднего мира», 2013 [11] ). Т. Мейко обращается к русскому фольклору, а также к устойчивым мировым мифологическим образам и мотивам. Так, сборник «Сказки Среднего мира» использует в качестве претекста фольклор хантов, проживающих на севере Томской области. В трёхуровневой мифологической системе хантов Среднему миру соответствует мир людей в отличие от божественного, Верхнего, мира и хтонического - Нижнего.

Реалистическая проза для детей (психологический рассказ, школьная повесть) в современной детской литературе Сибири представлены менее широко, чем сказочные произведения. Говоря о сибирской психологической прозе, исследователи чаще всего упоминают повести и рассказы 1970 – 80-х годов: «Деревенский детектив» Виля Владимировича Липатова [12] или «Уроки французского» Валентина Григорьевича Распутина [13] . Однако есть и современные авторы, работающие в русле реалистической эстетики, в частности, Ольга Валерьевна Колпакова (Алтайский край, Екатеринбург), автор нескольких десятков детских книг («Место силы», 2014 [14] ; «Луч широкой стороной» [15] ; «Полынная ёлка», 2017 [16] ). О. Колпакова пишет не только художественную двухадресную прозу, обращённую как к детям, так и ко взрослым, но и исторические, познавательные тексты нон-фикшн для подростков. В частности, О. Колпаковой принадлежат книги «Секреты профессий» [17] и «Золотое кольцо городов России» [18] .

Другие примеры реалистических произведений сибиряков: «Девчачьи нежности» Елены Ожич (Барнаул) [19] , «Заброшено.ру» Марии Иониной (Красноярск) [20] , «Лопоухий бес» Владимира Свинцова [21] .

Жанровые особенности сибирской детской литературы. Поэзия

Карапетьян Р. Нарисованный слон

Современная поэзия сибирских авторов носит по преимуществу игровой характер и продолжает традиции русской игровой поэзии 1960 – 80-х годов. Рустам Карапетьян [Рустам Карапетьян] (Красноярск), Андрей Олеар (Томск), Ольга Кан [Ольга Кан] (Барнаул), Алексей Ерошин [Алексей Ерошин] (Новосибирск), Мария Дубиковская [Мария Дубиковская] (Новосибирск), Дмитрий Сиротин [Дмитрий Сиротин] (Воркута).

Автор ряда поэтических книг Рустам Карапетьян [Рустам Карапетьян] («Били-били мы баклуши», 2012 [22], «Нарисованный слон», 2012 [23], «Подожду зелёного», 2013 [24], «Всё на свете очень славно», 2013 [25]) использует разные уровни языка для моделирования детского мышления (фонетический, лексико-грамматический, композиционный, уровень образной системы). Автор последовательно передаёт детское восприятие мира. Детское сознание осознаётся им как свободное, творческое, авантюрное, при этом диалектически противоречивое, нуждающееся в другом человеке (часто – родителе) для постижения окружающего мира и себя. Главной категорией лирики Карапетьяна становится игра, понимаемая одновременно и как свободное творчество и как проигрывание многообразных жизненных сценариев и ролей.

В поэтическом сборнике Андрея Олеара [Андрея Олеара] «Жираф в городе» [26] 12 разделов, половина которых объединяет стихотворения, начинающиеся с союза «если». «Если бы», «если» – самое употребимое слово сборника. «Если бы папа вставал рано утром…», «Если вы летите к звёздам…». Авторская модель строится на додумывании, достраивании, фантазировании явления, которое, развиваясь в сознании лирического героя, тем не менее, приобретает признаки событийности. У каждой фантазии есть развитие во времени, процессуальность. Многие стихотворения строятся по одной схеме. Некий объект (как правило, наделенный антропоморфными чертами) попадает в воображении лирического субъекта в несвойственную для этого объекта ситуацию, либо приобретает нехарактерные признаки. Ситуация развивается, приобретает ряд следствий – и в итоге объект перевоплощается в другой.

Определяющим признаком детской поэзии Дмитрия Сиротина [Дмитрия Сиротина] («Поучительные истории», 2013 [27], «Кто живёт в холодильнике», 2014 [28], «Почему у кита нет ушей», 2014 [29]) является обыгрывание устойчивых выражений, фразеологизмов. В редких случаях известные фразы выносятся в название стихотворения (например, «мартовский кот» в истории «Про мартовского кота и строгую кошку» [27, 6]), но чаще словесная конструкция ложится в основу лирического сюжета («Клёв и клюв» [27, 5]). Герой существует в постоянном сравнении себя с кем-то. Это сопоставление позволяет сравнивающему как бы прожить вторую жизнь. Сходство неродственных явлений способствует метаморфозам объектов. Аналогия используется автором на разных уровнях текста, восходя от функциональной языковой игры к принципу мироустройства, при котором разные формы существования обнаруживают родство, позволяющее примирить любые, в том числе полярные, позиции.

Современная сибирская поэзия в большей степени, чем проза, стремится изобразить предмет в абсурдном, комическом виде. Игра присутствует в стихотворениях на разных уровнях текста, обнаруживая плюрализм точек зрения, аксиологическое разнообразие. Очень часто используемые приёмы восходят к фольклорной поэтике русских небылиц или европейского нонсенса.

А.Н. Губайдуллина