Сибирь в романах К. Мая
Содержание
Немецкий образ Сибири
Сибирь является одним из самых заметных географических и социокультурных пространств на «ментальной карте» современных немцев. По мнению исследователей, Сибирь в значительной мере утверждала и утверждает существующие коллективные представления немцев о России в целом. Существующие в Германии стереотипные образы Сибири очень устойчивы, они активно транслируются в современную немецкую культуру в самых разных жанрах и дискурсах (художественная литература, мемуары, травелог, путеводитель). Образ Сибири, который сложился в сознании как западных, так и восточных немцев, как отмечает профессор Института этнологии Общества Макса Планка Отто Хабек, замкнут в привычный круг ассоциаций: бескрайние просторы, трескучие морозы, комары, ссылка и рабочие лагеря, добыча полезных ископаемых, нефтепроводы и железная дорога
Привлекательность Сибири в глазах немцев в первую очередь связана с представлениями о ней как «земле контрастов» («Land of Extremes»). Начиная с ранних путевых заметок, Сибирь воспринимается как неразделимое единство противоположностей: она настолько же притягательна, насколько опасна (Е.-М. Штольберг, К. Энгель и др.).
На страницах немецкой массовой литературы образ Сибири возникает уже в конце 19 в., с этого времени она становится источником формирования и трансляции представлений о далеком крае для широкого читателя. В немецкой приключенческой литературе и литературе путешествий 1880–1930-х гг. (К. Май, П. Этингхофер, Э. фон Каферр и др.) Сибирь предстает пространством экзотики и авантюр, сказочно богатым и свободным краем, но в то же время и пространством суровой стихии, выживания, возникает миф о Сибири как о русском «диком Востоке». Этот образ сменяется противоположным, отягощенным комплексом негативных значений, в литературе ссыльных и пленных, представленной преимущественно автобиографическим жанром, – наследии двух мировых войн (Эрих Э. Двингер, Т. Фон Штакельберг, Й. М. Бауэр). В ней Сибирь обретает семантику места изоляции, принудительного труда, болезней и голода, места страданий. Но и здесь остается место для идеализации и романтизации, объектами которой прежде всего выступает сибирская природа.
Сибирь в произведениях К. Мая
Воображаемая география в романах К. Мая
Карл Фридрих Май (1842–1912) – один из самых издаваемых и переводимых немецких писателей, автор популярных приключенческих романов (200 млн. изданий по всему миру, около 100 млн. в Германии). Объемное наследие писателя включает в себя всего более 90 томов, но наибольшую известность как в Германии, так и за ее пределами получила написанная им всего за несколько месяцев в 1893 г. тысячестраничная трилогия романов-вестернов о вожде апачей Виннету и его белом друге Олде Шеттерхэнде.
Из биографии К. Мая известно, что в молодости он не раз оказывался в заключении, т.к. из-за нищеты, а также в силу авантюрного склада характера промышлял мошенничеством и кражами. В совокупности будущий «немецкий Фенимор Купер» провел в тюрьме около семи лет своей жизни. Предположительно именно там, будучи назначен ответственным за тюремную библиотеку, Май сначала увлекся чтением приключенческой литературы, а затем начал писать свои истории, главным образом, адресованные юношеской аудитории. Сквозными героями в них являются отважные путешественники по самым отдаленным уголкам света, как правило, немецкого происхождения.
Воображаемая география романов-путешествий Мая, не покидавшего во время их написания пределов Саксонии, необычайно широка. Только в так называемом «восточном» цикле она охватывает территории Балкан, Османской империи, Сахары и Ближнего Востока. Май и его немецкие издатели настойчиво взращивали среди читателей миф о писателе-путешественнике, повествующем о своих приключениях от первого лица. На самом деле мнимая достоверность в описании далеких стран опиралась исключительно на богатую фантазию и умелую работу с доступными источниками: географическими картами, путеводителями, учебниками истории, заметками путешественников, научными отчетами экспедиций и работами по антропологии, которые Май охотно цитировал в своих произведениях.
Образ Сибири в романе К. Мая «Немецкие сердца – немецкие герои»
Впервые образ Сибири возникает в одном из ранних рассказов Мая («Nach Sibirien», 1878), действие которого разворачивается в России, в городе Великий Устюг. Сибирь становится в рассказе справедливым возмездием преступникам, т.к. там они обречены на смерть. Хотя Сибирь фигурирует как место ссылки, представление о ней как о гибельном пространстве связано с суровыми природными условиями, это царство холода, поэтому отправленные зимой в сибирскую ссылку преступники замерзают еще в пути. Данная ключевая черта топоса Сибири как экзотического, неведомого пространства получает выражение в гиперболизированной метафоре «холодный Север» («der kalte Norden») [4].
Более обширно образ Сибири представлен в романе Мая «Немецкие сердца – немецкие герои», который был написан им по заказу издательства Генриха Готхольда Мюнхмайера в 1885–1888-х гг. Текст романа насчитывал около двух с половиной тысяч страниц и на протяжении трех лет знакомил публику с увлекательными приключениями юного Германа фон Адлерсхорста. Поиск следов благородной семьи, из-за роковых обстоятельств оказавшейся рассеянной по всему миру, приводят главного героя и двух его друзей сначала в Северную Африку, затем на Дикий Запад и, наконец, в «самое дикое место в мире» – Сибирь. Посвященная сибирским приключениям третья часть романа получила название «Ангел ссыльных» («Engel der Verbannten»), а после переработки романа издателями Мая в начале 1900-х гг. до сих пор публикуется как в собраниях сочинений писателя, так и отдельно под заголовком «Охотник на соболя и казак» (Zobeljäger und Kosak).
Сибирские реалии в тексте романа
Географически описанное в романе Мая пространство маркировано некоторыми сибирскими топонимами, позволяющими условно соотнести его с территорией Северного Забайкалья. К ним относятся города Верхнеудинск (ныне Улан-Уде), в котором проходят ярмарки и стоит казачий острог, Иркутск, фигурирующий в романе как резиденция губернатора, Нерчинск, относившийся в 19 в. к Иркутской губернии и являвшийся местом политической каторги и ссылки, а также озеро Байкал. Непосредственным местом действия является вымышленный город Платова (Platowa), имеющий однако вполне реальные географические ориентиры, он «расположен на реке Амга, которая впадает в Алдын, один из притоков Лены».
В географических маркерах, в обилии российских и сибирских реалий (Trojka, Kibitka, Zobolniki, Sotnja, Perednjaja и т.д.), описаниях нравов и уклада жизни сибиряков, создающих у читателя ощущение экзотического, но реального пространства, нашли широкое отражение доступные автору романа материалы о Сибири его немецких современников, учёных и путешественников. К ним скорее всего принадлежит и труд Георга Адольфа Эрмана, немецкого физика с 1828 по 1830 гг. совершившего кругосветное путешествие по Северной Азии, Тихому и Атлантическому океанам. Целью путешествия было создание сети точных геомагнитных наблюдений Земли. В ходе своей экспедиции Эрман посетил северную часть Урала, проделал путь из Тобольска в Иркутск, откуда в конце лета 1829 г. добрался до Камчатки. Как известно, в Сибири он встречался со ссыльным декабристом А.А. Бестужевым, а среди прочих наблюдений и исследований значительную часть труда о Сибири составили этнографические записки, очевидные переклички с которыми обнаруживаются в тексте романа Мая. Также в «Атласе к Эрмановскому путешествию вокруг света» упоминается город Верхнеудинск.
Природа Сибири
Сибирь в романе Мая воплощает представления Запада о России как загадочном и диком «чужом». В контексте процессов колонизации образ Сибири выстраивается по образцу американского Дикого Запада, черты которого приобретают закономерный с точки зрения западных имагитивных географий гиперболизм. В глазах главных героев романа русский Восток оказывается еще более диким, чем американский Запад. В первую очередь это выражается в насыщенных соответствующими эпитетами описаниях природы Сибири, мифологизирующих огромные, неосвоенные человеком пространства дикой тайги и тундры (пустынный, глухой, бесконечный) и невыносимый холод (страшный, невозможный, лютый). Вынести такие условия жизни не под силу «американским трапперам, свободно разгуливающим по опасным лесам Миссисипи», а только сибирякам, либо ссыльным, ибо все они «сделаны совсем из другого теста».
Представление о сказочных богатствах сибирского края, формирующие его образ как ресурсной кладовой, читатель романа в полной мере получает из колоритного описания костюма дочери тунгусского князя, сшитого из «самых дорогих и редких соболей» и обильно украшенного золотом, серебром и алмазами. В силу удаленности территории от центра империи и отсутствия должного государственного контроля в Сибири, как и на Диком Западе, царит не только свобода, но и беззаконие. В романе Мая рисуется отрицательный образ государевых людей, в Сибири особенно жадных до легкой наживы. Чтобы попасть к губернатору, главному герою приходится пройти через комнаты трёх чиновников, каждый из них требует взятку, сумма которой с каждым разом возрастает. От местного населения он узнает об основных законах суровой жизни в Сибири: «Небо высоко, а царь далеко», «Царь далеко, а тюрьма близко».
Образ населения
Отдельного внимания заслуживает в романе Мая собирательный образ населения Сибири, который также репрезентативен в плане имагологических установок автора. Ключевую роль в сюжете романа играют тунгусы как представители коренных сибирских народов, часть из них несет службу в забайкальском казачьем войске. В соответствии с общим конструируемым в романе образом Сибири как русского дикого Востока в характеристиках населяющих его людей на первый план выходит тема их недоцивилизованности, маркированная в описаниях прилагательным «полудикий» (halbwild) и реализующаяся сразу в нескольких мотивах. В описании зимней ярмарки в Верхнеудинске, которым открывается повествование, звучит мотив угрозы, исходящей от «настоящего столпотворения народов», которое «даже бывалому человеку внушает ужас». К нему добавляется мотив «азиаткости», которая выступает как синоним дикости в описаниях забайкальских казаков: «Многие полудикие, азиатские народы, живущие около озера Байкал, организованы в военные части, они несут пограничную службу и зовутся забайкальскими казаками». Кроме того, в описаниях казаков-тунгусов присутствует и мотив варварства, выраженный прежде всего в таких их чертах, как невежество и безбожничество, суеверие. Читатель узнает, что тунгусы верят в духов, а шаманы имеют на этот народ намного больше влияния, чем священники на своих прихожан в Европе.
Неразвитость сознания, наивность и легковерие тунгусов, которые в отдельных эпизодах романа откровенно высмеиваются и охотно используются приехавшими в Сибирь европейцами в своих целях, напрямую связываются ими с местом обитания, оторванным от цивилизации: «Такие глупые люди действительно могут быть только в Сибири».
В то же время образ «сибирского дикаря» имеет в романе и другую семантическую проекцию, подразумевающую иное, чем в европейской цивилизации, отношение человека с окружающим природным миром. С этой точки зрения коренные народы Сибири воплощают в романе образ «естественного», не развращенного цивилизацией человека, им даровано крепкое здоровье, острый слух, способность выживать в самых суровых условиях, они умелые пловцы, наездники, охотники, руководствуются прежде всего своими чувствами, не способны на предательство. Одной из заслуживающих похвалу нравственных черт в системе европейских ценностных координат выступает в романе доброта жителей Сибири, которую они проявляют по отношению к ссыльным. Сибиряки ставят замороженное молоко и хлеб у окон для беглецов, скитающихся зимой по деревням и селам, в связи с чем повествователь замечает, что сибиряки особенно выделяются среди всех русских именно этой добродетелью.
Сибирь как место ссылки
Образ ссыльных в романе Мая заметно идеализируется, а сибирская ссылка выступает центральным образом, раскрывающим весь деспотизм российского государственного устройства. Сибирь изображается как пространство, в котором в результате ненадлежащего управления необъятной империей томятся и гибнут «либо совсем невиновные, либо совершившие незначительные проступки» люди. Видение цивилизаторской роли Запада в романе реализуется через двух персонажей, в финале неожиданно раскрывающих свое немецкое происхождение. Дочь тунгусского князя Карпарла, получившая имя «Ангел ссыльных», и Ссыльный № 10, в котором главный герой романа узнает своего пропавшего родственника Георга фон Адлерсхорста, организуют в Сибири спасение беглых ссыльных, укрывая их в тайной пещере и под видом местного населения переправляя в безопасное место.
Д.А. Олицкая
Литература
- Stolberg E.-M. Siberia as a Mental Map in German Imagination // Sibirskaja zaimka, elektronnyj žurnal. URL: http://zaimka.ru/stolberg-siberia/ (дата обращения: 4.09.2018).
- Jürgens T. Unser täglich Sibirien gib uns heute. Imaginäre Geographie als deutsche Popkultur // Osteuropa. 2007. № 5. S. 201–214.
- Perry N. Karl May's Winnetou: The Image of the German Indian. The Representation of North American First Nations from an Orientalist Perspective. Monreal, 2006. 82 p.
- Олицкая Д.А. [http://journals.tsu.ru/book/&journal_page=archive&id=1792&article_id=39715
Образы Сибири в немецкой паралитературе 19 и 20 вв.] // Текст. Книга. Книгоиздание. 2018. № 18. C. 44–65.
