Концепт «Смех» в дискурсе сибирского старожила
Концепт «Смех» и средства его репрезентации в дискурсе сибирского старожила
Концепт «Смех» относится к числу важных лингвокультурных концептов, имеет сложную структуру, включающую физиологический, эмоциональный и социальный компоненты. Заявленная тема является частью проекта по изучению диалектной языковой личности Веры Прокофьевны Вершининой (1909–2004), русской, малограмотной крестьянки, коренной жительницы с. Вершинино Томского района Томской области. Источником материала послужили расшифровки спонтанной речи информанта, записанной Е.В. Иванцовой и Л.Г. Гынгазовой в полевых условиях, а также данные словаря, фиксирующего индивидуальный лексикон [1]. Результаты анализа концепта представлены на основе опубликованной статьи автора [2].
Номинативный слой концепта «Смех» представлен глаголами смеяться, хохотать, смешить и их дериватами, междометиями (ха-ха-ха, хо-хо, хе-хе, хы-хы), именами прилагательными (забавный, комичный). В состав поля входят также предикатив (смешно), наречие (смехом), имена существительные со значением лица (просме'шник, хохотун). Образный слой концепта образуют метафорические обозначения (заливаться ‘громко смеяться’) и устойчивые обороты (гля сме'ху, на' смех, на смеху', поскалить зубы, рёвом реветь. Последний отражает диалектную специфику, т.к. в литературном языке обозначает только интенсивный плач).
Обозначения смеха сочетаются, как правило, с номинациями позитивных эмоций (весело', в настроении, радёхонький). В то же время упоминается, что смех может вызывать и негативную реакцию – обиду. Таким образом, смех в картине мира сибирского старожила амбивалентен.
Содержание концепта «Смех» в дискурсе сибирского старожила
Высказывания с обозначениями смеха можно классифицировать по типу коммуникативной роли, выполняемой говорящим.
Чаще всего В.П. Вершинина выступает как ценитель чужой шутки (6 примеров): Я тот раз болела, воспаление, как обратилась к врачу-то, он сразу сказал, Юрий Ефимыч-то: «Девка, да у тебя же воспаление лёгких, гыт!» А я так засмеялась даже. В данном случае смех вызывает, видимо, несоответствие номинации девка пожилому возрасту пациентки, отражающее в тоже время доброжелательное отношение врача.
Говорящий может также занимать позицию объекта шутки, насмешки. Такие высказывания обычно носят характер предположения: Она, поди, смеётся надо мной? Скажет, это… ешо' ткёт!
Реже В.П. Вершинина является инициатором шутки (4 примера): А он привёл, чёрных этих, чуре'ки ли узбеки ли кто они? Привёл их ко мне, а сам-то [племянник] чернёхонький тоже. А я говорю: «А это тоже ваш же?» Они хохочут. Я говорю: «Тоже и'хный парень». При этом ожидаемой реакцией является смех собеседников.
Второе основание классификации – объект комического. Согласно нашим материалам, поводом для смеха служит преимущественно вербальный, а не телесный юмор (15 и 4 примера соответственно), что свидетельствует о высоком уровне речевой культуры информанта из диалектной среды. Вербальный акцент в восприятии смешного может задаваться через номинацию речевого жанра, предназначенного для развлечения: Да они там [а]некдо'ты рассказывают, хохочут.
Смех вызывают удачно подобранные, оригинальные слова и выражения: А мы, говорит, состряпали на поминки Ольге – сестра-то умерла – да гыт, мусску' силу – я так всё смеюсь, думаю… – мусску' силу надо применять, гыт, разламывать! [жёсткую выпечку]. Вызывают смех неправильно произнесённые имена: А тут на дорогу уки'дываю, он истанови'лся: «Знашь чё, Вера Прокофьевна? Ты это снег на дорогу не кидай!» – он дорожником работал-то. Я говорю: «А чё?» – «И скажи своей Проси'нье, чтобы она не кидала!» – мне чё-то смешно показалось. Аксинья-то возит, а он: «Скажи…. Скажи своей Проси'нье, чтобы она не кидала на дорогу!». Отмечается, что молодым жителям села могут казаться смешными некоторые диалектные слова: Аня смеётся наша, гыт: «Кака' же охлю'иха, кака' охлю'иха?» Я говорю: «Ну как сказать? Засранка». В то же время сама В.П. Вершинина, носитель архаического типа говора, воспринимает с насмешкой многие неологизмы, заимствования, что отмечалось Е.В. Иванцовой [3].
Смешные тексты и смех являются атрибутом праздника: Валя там [на свадьбе] поделала дело'в! «Вот, гыт, тебе, Алла Юрьевна, сундучок, чтобы не любил тебя чужой мужичок! Вот тебе веник − не проси у свекровки денег». Все, гыт, рёвом ревели хохотали [от Валиных прибауток]. Смех типичен для народного гуляния, молодёжных игр, что также актуализирует социальный компонент концепта. [Об игре в «номера»:] Там крикнешь: «Вот такой-то мне номер!» – он пойдёт, его прямо ремнём стегнут – ну, гля смеху, конечно, не больно. В то же время диалектоноситель констатирует разрушение традиционных обрядов, что отражается и в смене их эмоционального восприятия: [О празднике Ивана Купалы: А обливались раньше?] Угу. Где придётся. Раньше же воду-то возили на лошадях, в ка'дкав. Кто где видит кого, так льют из ка'дков. Истано'вят лошадь и выльют. Весело', вижжа'т, хохо'чут! Нихто' не обижался. А счас облей, дак оби'дются ешо'.
Как комическое воспринимается несоответствие слов действительности (4 случая). Как правило, речь идёт при этом о намеренных шалостях – комизм основывается на информационном превосходстве одного из участников коммуникации: А мужик-то у ей был такой просме'шник. А она [односельчанка] хлеб-то испекёт, всё никуды'шно: корки-то отско'чут у ней – а у меня булочка пересидела, они может пересидеть отскочить… Жидко заме'сишь, в печку посо'дишь, они корки отско'чут: корки по себе, тесто по себе… А она на стол ложки поло'жила, да и... хлеб-то разре'зала… ну, так... пополам, поло'жила. Он взял туды' ложки склал, все. Ага. Вот она ходит шарится, и'шшэт, и'шшэт: «Куды'-то ложки я девала, не знаю куды'…». А он – ха-ха-ха-ха-ха! – хохочет. В некоторых случаях юмор основывается на эффекте неожиданности: Ольга пришла. А я воду там оставила. А потом пришла Фи'за. Потом идёт хохочет Маруся: «Ой! Я думала, что я первая, думала, Вера ешо' поди' не открыла, спит!». Как видно из примеров, чаще речь идёт о добром, незлобивом смехе (вместе с кем-то), а не презрительном, уничижительном (над кем-то).
В некоторых случаях объектом высмеивания может быть и поведение конкретных лиц. В частности, упоминается смех над пьяным человеком: Она стоит вот тут от, ну – растрепалась така', волосёнки коротеньки таки' – ну так ничё, хоро'шенька была, а счас от така' толшыно'й, как холодильник стоит! Мы с Володей хохочем – он до слёз хохотал даже. Ага. Она стоит – ну дурочка и дурочка. Ну пья'на, пья'на и есь. Непонимание и насмешку вызывает у крестьянки чрезмерная любовь к домашним животным: Дак она это... так он всё ласково ши'бко − ой! Ну... растаяла вся. Ну я прямо сижу смеюсь над имя'. Хе-хе! [Оба любители?] И он любит, аγа, «люблю, гыт, я». Три кы'ски тоже [у него]. А я смеюсь. В данных примерах смех также достаточно нейтрален, выражая, скорее, иронию, подтрунивание, чем осуждение.
Упоминания физиологического юмора в текстах информанта редки: «Ой, мы счас над Сашкой, гыт, хохотали!» Я говорю: «А чё он?» – «Он, гыт, перьди'т. Сидит, гыт, и чиха'т и перьди'т, чиха'т да перди'т». А с ём, видно, плохо уж было. Напрямую особенности подобного юмора не комментируются, однако в ряде случаев он воспринимается, вероятно, как неуместный, ненормативный. В приведённом фрагменте на это указывает финальное высказывание.
Смех как разновидность звукового поведения может быть объектом этической оценки. В частности, отрицательно оценивается чрезмерное проявление веселья вскоре после похорон близкого родственника: Валя уходит [выходит], гыт – и ноги кве'рьху, и руки кве'рьху: «Ха-ха-ха, ха-ха-ха» − хохочет [интонация неодобрения: Валя недавно похоронила мать].
Смех, выражающий презрение, упоминается редко: А один тут-ка [кричит:] «Да чё это? Каки' подарки [ветеранам] были?» – раз… поди бы, матом. – «Каки' подарки там были? Мыло дали! Это чё, на' смех' мыло дали?» – от так от, по радио так… Диалектный фразеологический оборот на смеху указывает на отсутствие уважения к определённому человеку, актуализируя социальный аспект концепта: Страшный тоже такой был! <…> Как-то не любили его девчонки. <…> А всех сватал он прямо, многих здесь сватал, за его никто не шёл. <…> Ну сильно он был как-то… ну, как вроде на смеху'. Не в почёте был. Смех выступает маркером социально неодобряемых действий, что отражено в высказывании-предостережении: Езжайте [на свадьбу], не смешите людей, чтобы всё хорошо было там. В данном случае происходит сближение концептов «Смех» и «Стыд» [2]. Регуляторная функция смеха отражена и в пословице:поспешишь – людей насмешишь .
Концепт «Смех» противопоставлен концепту «Плач» [2].
С.С. Земичева
Литература и источники
- Полный словарь диалектной языковой личности / под ред. Е.В. Иванцовой. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2006–2012. Т. 1–4.
- Земичева С.С. Эмоциональные концепты «Плач» и «Смех» в дискурсе носителя народно-речевой культуры // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2019 т. 18. № 3. С. 116–129.
- Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. 309 с.
