Эсхатологические стихи алтайцев: основные темы и мотивы

Вопрос о влиянии мировых религий на культуру тюрков Южной Сибири

В фольклоре алтайцев и других современных центрально-азиатских народов обнаруживаются легенды и рассказы о потопе, о сотворении Богом первых людей, Вавилонской башне, конце света. На огромную территорию Центральной Азии рассказы, связанные с мировыми религиями – христианством и буддизмом, проникали в результате этнокультурных контактов в глубоком прошлом. Вопрос о влиянии мировых религий на культуру тюрков Южной Сибири рассматривался в трудах Л.П. Потапова [1], [2], С.А. Токарева [3], С.Г. Кляшторного [4], И.В. Стеблевой [5], Л.Р. Кызласова [6], [7], Л.И. Шерстовой [8], [9], Н.А. Тадышевой [10] и др. Все больше исследователей склоняются к точке зрения, что идеи христианства в Центральную Азию проникали с манихейством и несторианством еще в эпоху Средневековья. И.В. Стеблева отмечала, что в свое время В. Томсен и А. фон Габен считали «Книгу гаданий» (предположительно IX в.) манихейской, хотя в ней не было упоминаний имен божеств манихейского пантеона. Такой вывод естественен, если принять во внимание заключительные строки, в которых говорится, что «Книга гаданий» написана для младшего динтара, бурвагуру (титулы членов манихейской общины) [5. С. 222]. С.Е. Малов определил ее как сочинение с шаманским содержанием [11. С. 13]. Уже в то давнее время этот древнетюркский памятник отражал дуализм, свойственный не только манихейской религии, но и шаманизму. И.В. Стеблева считала, что «древнетюркская “Книга гаданий” отразила процесс креолизации – наложение разных моделей друг на друга, сопровождаемое выявлением в них отождествляемых элементов» [5. С. 226]. О манихействе в Южной Сибири свидетельствуют археологические памятники на территории Хакассии и Алтая [6], [7], [[#Литература | [12]], [13]. Л.Р. Кызласов считает, что сибирское манихейство есть прямое порождение манихейства центрально-азиатского. Но если последнее было «облачено в буддийские одеяния», то на северное манихейство оказался «накинут еще и шаманский плащ» [6. С. 30].

Алтайская духовная миссия

По поводу распространения несторианства в Центральную Азию С.Г. Кляшторный писал, что этот регион, в первую очередь районы современной Монголии, был объектом как непосредственной миссионерской деятельности несториан с Запада, ибо Средняя Азия, Иран, Ближний Восток вели свою торговлю с этими районами, так и, возможно, объектом воздействия со стороны несториан из Китая. И здесь несторианство не добилось полного успеха, но «к середине IX века или несколько ранее среди кыргызской аристократии, а затем и среди более широких слоев получил известное распространение несторианский толк христианства, который, однако, не вытеснил местных шаманских культов» [4. С. 167].

В Горном Алтае большую роль в освоении региона сыграла Алтайская духовная миссия. В период ее деятельности в конце XIX – начале XX в. на алтайский язык были переведены значительная часть Священного Писания, некоторые псалмы, заповеди и молитвы.

Исследования в области алтайских эсхатологических повествований

В данной работе не ставится задача определения исторического источника заимствования эсхатологических представлений алтайцами, поскольку вопрос о влиянии мировых религий на южно-сибирские этносы требует глубокого изучения. Целью данной статьи является выявление основных тем и мотивов алтайских эсхатологических повествований. Для решения поставленной проблемы материал сопоставлялся с христианскими источниками, а также результатами исследования русских эсхатологических рассказов, поскольку последние в фольклористике достаточно хорошо изучены. Для сопоставления также приводятся мотивы из монгольских [14] и калмыцких текстов (Эсхатологические мифы), доступных нам. Cлавянские эсхатологические тексты стали предметом исследования фольклористов Д.В. Громова [15], М.В. Ахметовой [16], Д.И. Антонова [17], И.А. Бессонова [18], [19], В.Л. Кляуса и А.А. Пригарина [20] и др.

Бессонов И. А. Русская народная эсхатология История и современность. М. Гнозис, 2014. 336 c.

Исследование М.В. Ахметовой [16] показало универсальность эсхатологии и ее мотивов, проявляющихся в фольклорных традициях разных народов, хотя истоки их проникновения в культуры могут быть разными. Так, русская православная эсхатология, по мнению И.А. Бессонова, представляет комплекс представлений, складывавшихся в течение многих столетий на территории разных стран. Православная эсхатология, принесенная на Русь в X в., впитала традиции еврейской и раннехристианской эсхатологии, получившие интерпретацию в трудах византийских ученых-богословов. Вместе с канонической православной эсхатологией (включавшей в себя древние первоисточники и их интерпретации и комментарии) в орбиту славянской культуры попали многие неканонические произведения [19. С. 19], [19. С. 64].

В.В. Радлов (1837-1918)

Тексты о предстоящем конце мира у алтайцев фиксировались во второй половине XIX в. и в конце 80-х гг. ХХ в.. В книге В.В. Радлова, куда вошли материалы, собранные миссионером В. И. Вербицким и алтайским священником В.П. Чевалковым, опубликованы два текста: «Тäläңäт кiжiläрдĭң сӧзӱбĭlä» («По слову теленгитов») и «Алтаi кiжiläрдĭң сӧзӱбĭlä» («По слову алтайцев») [21. С. 167-170]. Аутентичность этих переводных текстов вызывала сомнения у некоторых исследователей [22]. В сборнике «Алтай кеп-куучындар» опубликованы пять текстов, записанных от разных информантов [23. С. 337–344]. Их достоверность не вызывает сомнений, поскольку все эти произведения содержат паспортные данные. Тексты были записаны от пожилых людей, хорошо знающих традиции и фольклор алтайцев. Одним из рассказчиков был известный сказитель, шаман Алексей Григорьевич Калкин (1925–1998) [23. С. 342–344], живший в с. Паспарты Улаганского района, где вплоть до 30-х гг. ХХ в. существовали православные церкви. Пожилые теленгиты до сих пор вспоминают разные истории, связанные с крещением, со строительством церквей в этих краях. Рассказчиком другого текста являлся алтаец из рода майман Боор, который, согласно преданиям, побывал в плену у китайцев, хорошо знал китайский и монгольский языки, общался с ламами, устраивал коллективные моления и рассказывал о кончине мира [24. С. 350–361]. В настоящее время этот жанр почти угас, по крайней мере, об этом свидетельствуют наши экспедиции в разные районы Республики Алтай, проведенные в последние десять лет.

Основные темы алтайских эсхатологических стихов

В анализируемых нами алтайских текстах выявлены три темы, характерные и для русских эсхатологических рассказов: «Эсхатологическая эпоха», «Пришествие дьявола» и «Эсхатологическая катастрофа» [19. С. 123]. В отдельную тему «Ожидание мессии» отнесены эсхатологические тексты, появившиеся в контексте национально-религиозного движения бурханизма в начале ХХ в. Алтайские эсхатологические повествования о предстоящем конце мира построены силлабическим аллитерационным стихом, что было характерно для древнетюркской поэзии. Из-за стихотворной формы они напоминают духовные стихи. В этих текстах сюжеты отсутствуют, их содержание сводится к нескольким темам и мотивам.

Эсхатологическая эпоха

Перед апокалиптическими бедствиями происходит технический прогресс, человечество живет в высокоцивилизованном обществе. Картина конца света состоит из устойчивых метафорических образов техногенного мира: небо и земля железные, по небу летают железные птицы, по земле бегают железные быки, люди общаются между собой по проволоке: Калҕанчы чаk кäläрдä, тäңäрi тäмĭр полып kалар, jäр jäс полып kалар… [21. С. 167] ‘Когда последний век наступит, небо станет железным, земля станет медной’; Jер ӱстӱле темир jӱгӱрер, / Теҥери тӱбиле темир учар… ( [23. С. 339]) ‘По земле железо будет бегать, / По дну неба железо будет летать’. Мотив железной (медной) земли и неба характерен и для русской эсхатологии [17. С. 50], [19. С. 177].

Зооморфные образы железных животных и птиц, обозначающих транспорт, являются типичными метафорами эсхатологии не только алтайцев и русских [19. С. 147], [19. С. 150], но многих других народов. Еще в начале ХХ в. люди понимали, что технический прогресс неизбежен, и о том или ином виде техники говорили образными иносказаниями. В калмыцком тексте, наряду с образом железной птицы, встречается образ верблюда без шеи (о поезде): Хала љиврті шовун нисх, / Хамг імтн тўњгиг хіліх / Кўзўн уга темін єарх / Кун імтн тўњгиг хіліх ‘Будет летать птица с металлическими крыльями, / И люди будут на нее смотреть. / Появитcя верблюд без шеи, / И все люди будут ему дивиться’ [25]. В монгольском тексте образные иносказания отсутствуют: «Когда через 170 лет вся земля объединится под властью русского хана. Тогда на лошадях больше не будут ездить, везде будут железные дороги, пароходы и разные машины» [13. С. 13].

Образ синего быка возле дома служил иносказанием автомобиля (тыныжы jок темир ат), а синий бык без дыхания в океане или море – иносказанием корабля: Айыл ортодо тыныжы jок кӧк бука огурып, маҥтап турар, / Кӧк теҥистиҥ кӧк буказы огурып келер [23. С. 342] ‘Среди юрт синий бык без дыхания, ревя, будет бегать, / По синему океану синий бык, ревя, придет’. В этом высокоразвитом обществе люди между собой общаются по «конскому волосу», т. е. по телефону: аттыҥ кылындый эмикле куучындажар ( [23. С. 338]) ‘по проволоке, как конский волос, будут разговаривать’; или по «тонкой паутине» (jöргöмöштиҥ уусыла), т. е. по Интернету. И.А. Бессонов пишет, что образы ниток, проволок, опутывающих весь мир, возникли в середине XIX в. с появлением телеграфа и радио. Для народных эсхатологических рассказов XIX–XX вв. было характерно изображение мира, опутанного проводами (телеграф), «железом» (железные дороги), и «огненных колесниц» (поездов). В русских эсхатологических рассказах с паутиной отождествляются разные технические нововведения сменяющихся эпох: сначала железные дороги и телеграф, позже компьютер и Интернет [19. С. 138–143].

Техногенному буму предшествуют заметные катаклизмы в природе, которые приведут к изменению климатических условий жизни на земле. Произойдут наводнения и засухи; там, где были озера, останется один песок, земля перестанет быть плодородной, станет железной: Jас – jас болбос, / Кыжы – кыш болбос, / Кӱзи – кӱс болбос. / Андый öй, кӱн слерге келижер – / Оны ӱзе кöрöрöр! ( [24. С. 134]) ‘Весна не будет весной, / Зима не будет зимой, / Осень не будет осенью. / Такое время, [такие] дни вам достанутся – / Всё это увидите!’ ( [24. С. 135]). В результате катастрофической ситуации погибнет растительность, а насекомые (типа саранчи) будут поедать растения: Калык jон пузулар, / kара kурт kанат таҕынар, / kара köзÿнö kан чабылар [21. С. 168] ‘Народы-государства разрушатся, / у черного червя крылья окрепнут, / его черные глаза кровью нальются’. Образ червей с крыльями напоминают саранчу из Апокалипсиса: «И из дыма вышла саранча на землю… И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев… <…> По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну… лица же ее – как лица человеческие; и волосы у ней – как волосы у женщин» [26] (Откр. 9: 3–8).

В этих текстах, наряду с темой уничтожения природы, проходит мотив физической деградации человечества: Кадын суузы кабынаҥ jайлап, тескери агар, / Кара jыштыҥ турган jерине кара тал деп тал öзöр. / Боро ӱйе деп ӱйе болор, / Ӧкпö-jӱрегинеҥ оору улус болор, / Боро тал деп тал öзöр, / Jыгыл калза, ортозынаҥ öдӱп болбос. / Азый jаан кöл турган болзо, оныҥ тӱби jер болор ([[#Литература | [24. С. 138–139]] ‘Река Кадын, выйдя из берегов, вспять потечет, / На месте густого черного леса черные ивы вырастут. / Поколение чахлым (букв.: серым) будет, / С больными легкими-сердцем народ будет, / Чахлые ивы расти будут, / Если повалятся – между ними не пройти будет. / Там, где прежде большое озеро было, пустая земля будет’ ( [24. С. 139]). Этот эсхатологический текст был актуальным в 80-е гг. XX в., когда в Республике Алтай обсуждалось строительство ГЭС, люди опасались серьезной экологической катастрофы, в случае если ее всё-таки начнут строить. В этот период времени народом правит русский царь Темир-Чагаан-каан (букв.: Железный-Белый-хан). Текст был записан в 1977 г., в то время образ русского правителя легко можно было воссоздать на основе реальных прототипов. Признаком эсхатологического времени в период его правления является расцвет торговли: Тосток сары арба бӱдер, ичип турза, коолы jок болор. / Алты пуд арбаны алты кӱнге jиирер. / Темир-Чагаан эткен ажында 17 jӱзӱн аш болор. / Ол ашта картап деп курсакты / Карын jакшы курсак деп jип отурарар. / Азыраган 400 малыҥда карыш сӧӧмдӱ какай деп мал болор. / Карын jакшы мал деп азырап отурарар ( [23. С. 342]) ‘Выпуклый желтый ячмень вырастет, будете есть – вкуса не будет. / Шесть пудов ячменя за шесть дней съедите. / У Темир-Чагана 17 разной пищи будет. / Среди этой пищи картошку, / Самой хорошей пищей считая, будете есть. / Среди выращиваемых 400 видов животных свинья будет величиной с пядь, / Ее очень хорошим скотом считая, будете выращивать’. В условиях кочевого хозяйства разведение свиней было не совсем удобным занятием для предков алтайцев. Кроме того, это животное считалось нечистым и его мясо в пищу не употребляли.

Во время правления этого правителя общество живет в материальном достатке, но люди и их имущество будут у него на счету (чотко тартар каан болор ‘царь счет вести будет’), в обращении будут денежные купюры «с изображением крота»: Кара момон акча болор, / Боро момон акча болор ( [23. С. 342]) ‘С черным кротом деньги будут, / С серым кротом деньги будут’. Этот пророческий текст от сказителя А.Г. Калкина был записан в 1987 г., в то время в нашей стране «перестройка» только началась и экономика становилась рыночной. И в начале 1990-х гг. среди алтайцев шли разговоры о том, что именно А.Г. Калкин предсказал введение в оборот доллара. Его образное выражение кара момон акча ‘с черным кротом деньги’ у народа вызывало ассоциацию с купюрами американского доллара с изображениями президентов.

Шаман А. Г. Калкин (1925–1998)

Мотив утраты ценности золота, этого драгоценного металла, характерный и для православной книжности и фольклора [19. С. 154], служит утверждению ценности самой человеческой жизни во время вселенской катастрофы, голода, засухи, войны: Ат пажынча алтын / Аjаkту ашkа турбас, / Аjаk алдынаң алтын чыҕар, / Аны алар кiжi jоk полор [21. С. 168] ‘Золото с конскую голову / Чашки зерна не будет стоить, / Под ногами золото будет валяться, / Чтобы его взять – человека не найдется’. Данный мотив встречается и в других жанрах фольклора алтайцев: так, в предании «Золотое озеро» («Алтын-Кёль») один человек в голодное время в горах Алтая нашел самородок золота; он долго ходил в надежде обменять его на что-нибудь съестное, но люди жили так бедно, что не могли ничего предложить ему в обмен на такое богатство. Тогда ему пришлось выбросить его в озеро, и с тех пор озеро стали называть Алтын-Кёль.

Перед концом света актуальной становится проблема человеческой нравственности. Поколение людей, живущее в это «чудесное» время, названо кал ӱйе ‘поколение жестоких’. Характерным признаком их времени является нарушение нравственных устоев семьи, несоблюдение народных обычаев и традиций, отсутствие уважения между людьми. В выражении Кайын-келин билишпес, кал улус болор ‘Не знающими родства, дерзкими людьми будут’ (букв.: не знающими свекра-невестку, дерзкими люди будут) речь идет о родственных отношениях, которые будут забыты. В прошлом у алтайцев обычай избегания свекра строго регулировал отношения между полами в семье, между женщиной и мужчиной, старшим и младшим. Приведем цитату из текста: Кайа кӧрӱшпес кал ӱйе болор. / Эр jанында эки мылтык турар, / Агалу-ийиндӱ адыжар. / Эпши jанында эки кӱн турар, / Эjелӱ-сыйынду блаажар ( [23. С. 339]) ‘Будет поколение, не оглядывающихся назад, / На мужской стороне ружья (наготове) будут висеть, / Брат с братом будут перестреливаться, / На женской половине два солнца будет, / Сестра с сестрой будут драться’; Аба палазын таныбас, / Пала абазын таныбас, / Паҕыр пашkа чыҕар [21. С. 167]) ‘Отец свое дитя не признает, / Дитя своего отца не признает, / Крича на него, на голову сядет’.

В анализируемых алтайских текстах слово «грех» явно не выражено, но его концепт присутствует в описании человеческой безнравственности. О жестокости людей перед концом света также говорится: Кöлдö канча кире курт öскöн, / Андый улус болор. / Ээрен курт болуп эдин jиижип, / Кара курт болуп канын ичижип, / Бой-бойына кыйгастажып, / Кыjыраҥтыжып jӱрер öй ( [24. С. 138-139]) ‘Сколько червей в озере появится – / Столько народу будет. / Как земляные черви, мясо друг друга поедать, / Как черные черви, кровь друг друга выпивать, / Друг с другом не ладить, / Друг с другом вздорить время придет’ ( [24. С. 139]).

Будда Будущего – бодхисаттва Майтреи

Понятия рая и ада, характерные для мировых религий, христианства и буддизма, в шаманской картине мира алтайцев связывались с Верхним и Нижним мирами. О представлениях алтайцев-шаманистов о загробной жизни и посмертном суде А.В. Анохин в начале ХХ в. писал: «В загробной жизни душа всякого человека без различия делается кöрмöс’ом… Участь кöрмöс’ов – душ умерших в загробной жизни – бывает различная в зависимости от добрых и худых дел человека. Так, душа хорошего человека после смерти живет на земле – пу jерде jÿрет, пользуясь всеми благами земными. Земля, таким образом, делается ее раем, и пребывание на ней по смерти считается самым лучшим положением для души. Душа порочного человека, наоборот, за свои дела наказывается тем, что лишается возможности оставаться на земле и идет в Нижний мир к Эрлику – отко парып jат (идет в огонь). Такая душа, с момента своего перехода в загробную жизнь, делается слугой Эрлика – элчи (букв.: посыльный. – Н. О.), приносит людям вред и болезни и старается увлечь кого-нибудь из родственников в его царство» [27. С. 21]. Представление алтайских шаманистов о суде над душой умершего человека в ином мире имеет сходство с представлениями в других религиях, согласно которым посмертный суд представляются как подсчет деяний, совершенных человеком при жизни. Таким образом, понятие посмертного суда как бы «встроено» в шаманскую модель мира. Все свидетельствует о синкретизме представлений алтайцев, сложившихся в результате восприятия мировых религий – христианства и буддизма.

Пришествие дьявола

В алтайской традиции с дьяволом, или антихристом, отождествляется Эрлик из шаманской мифологии. Отмечается, что, после того как богатыри-сыновья Эрлика, Караш и Керей выйдут на поверхность земли, против них начнут войну богатыри Верхнего мира – Мангды-Шире и Май-Тере. От пролитой крови Май-Тере на земле начнется вселенский пожар, это и будет знамением конца света: Оның кīнĭндä Äрliктĭң пāттырлары / Карашпыла Кäрäi / jäр ÿстÿнö чыҕарлар, / jäр ÿстÿнö чыkkанда / Ӱlгöнÿң пāттырлары / Маңды Шiрäбĭlä Маi Тäрä / аларбыла jӯлажарҕа / тäңäрiдäң тÿжöрlöр. / Маi Тäрäнĭң kанынаң / jäр отkо kалар. / Ка-ланчы чаk андī полор [21. С. 170] ‘После этого богатыри Эрлика, / Караш и Керей, / На поверхность земли выйдут. / Когда они выйдут на поверхность земли, / богатыри Ульгена, / Мангды Шире и Май Тере, / с ними воевать / с неба спустятся. / Из-за крови Май Тере / земля пожаром будет охвачена. / Последний век таким будет’. С одной стороны, в основе повествования о конце света лежит идея борьбы светлого и темного начал, характерная для всех религий, в том числе и для манихейской. С другой стороны, ожидание мессий будущего, Майтрейи (Май-Тере), Манджушри (Мангды-Шире) и Ойрота-Каана, подтверждает проникновение в религиозное сознание алтайцев догматики буддизма. Если в буддизме спасение и возрождение человечества связывались с грядущим пришествием Будды Будущего – бодхисаттвы Майтрейи, то в христианстве – с приходом Иисуса Христа, Спасителя всего человечества, который в определенный момент вмешается в историю человечества для наказания грешников.

Пришествие Бурхана Майдари в монгольском тексте, рассказанном тангутским ламой Юндунгом, также связывается с уничтожением грешников и обновлением рода человеческого: «Народ измельчает и будет рано умирать. Тогда придет Бурхан Майдари. Он обновит род людской и даст им новую веру… Земля вся погибнет, грешники при этом сгорят, а души праведных будут взяты в царство тенгиров, где будут жить до сотворения новой земли. Когда же Хормусто-хан вновь ее создаст, они спустятся на нее и будут так же святы, как и первые люди» [14. С. 13].

В тексте Радлова вместо Эрлика и его сыновей из шаманского фольклора из под земли выходят девять всадников: Тäңiс тÿбÿндӧ тоҕус jäрдäң ӱзӱläр, / тоҕус jäрдäң ӱзӱlзä, / тоҕус kурчулȳ kаiрчак чыҕар, / тоҕус тäмĭр аттȳ кiжi анаң чыҕар. / Аның äкӱзӱ пашчы полор... / алдындаҕы kолдоры kылыштȳ полор, / арт куiруҕȳ ӱlдӱlӱ полор, / аҕашkа табарза аҕашты äндäр, тындȳҕа табāрза тындȳдȳ äндäр. / Албатты jонҕо амыр jоk полор, / Aiҕa, kӱнҕä jарkын jоk полор, / Аҕаш тазылынаң kодорылар. / Адазы палазынаң аiрылар, / ӧlӧң ӱзӱlӧр, / ӱрӧнӱ тӱҕӧ- нӧр. / Ӓнä äркäзĭнäң аiрылар, / äрĭ jоk kалар [21. С. 167–169] ‘Дно мирового океана на девять частей разобьется, / Когда на девять частей разобьется, / Оттуда ящик с девятью замками выйдет, / Из него девять всадников на железных конях выйдут. / Двое из них правители будут... / В руках у них мечи будут, / Сзади с саблями будут, / Дерево попадется – дерево порубят, / Живое существо попадется – его искалечат. / Народам-племенам покоя не будет, / От луны, солнца света не будет, / Деревья с корнями упадут, / Отцы без детей своих останутся, / Трава перестанет расти, / Семена иссякнут. / Матери без ласковых детей останутся, / Без мужей останутся’.

Образы девяти всадников с мечами сопоставимы с образами всадников в Апокалипсисе, и они имеют, возможно, библейское происхождение (ср.: [26] (Откр. 6: 4). Под девятью всадниками, скорее всего, имелись в виду девять сыновей Эрлика. А. В. Анохин пишет, что «по одним версиям, у Эрлика – семь сыновей, по другим – девять» [27. С. 4]. В шаманской мифологии алтайцев символика числа «девять» также связана с представлениями об устройстве Верхнего и Нижнего миров, имеющих по девять сфер, или ступеней. Верховное божество Ульген, «живет за месяцем, солнцем, выше звезд небесных... Путь к нему лежит через семь, а по другим версиям – через девять препятствий (пуудак)» [27. С. 9]. Шаман в пути к Эрлику преодолевает девять препятствий. Дворец его из черного железа находится в Нижнем мире при слиянии девяти рек в одну реку Тойбодым [27. С. 3].

Во время эсхатологической войны вода станет непригодной для питья, будет пролито так много крови, что реки с кровью потекут. Мотив превращения воды в кровь, отмеченный и в Апокалипсисе («Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь» – [26] (Откр. 16: 4)), присутствует и в алтайских текстах: Калыk jон пузулар, / kара kурт kанат таҕынар, / kара кӧзӱнӧ kан чабы- лар, / kара су kанбыла аҕар… [21. С. 168] ‘Народы-государства разрушатся, / у черного червя крылья окрепнут, / его черные глаза кровью нальются, / чистые реки с кровью потекут’.

Эсхатологическая катастрофа

В эсхатологических стихах алтайцев дана картина вселенского пожара, который, согласно апокалипсической идее, должен очистить мир от грешников: Калганчы jӱрӱм, калганчы ӱйе ол болор. / Учы-тӱби барала, бу албаты неге де кереги jок, / Кал ӱйе болуп барган кийнинде, / Теҥеринеҥ изӱ саҥытла jаҥмыр jаар, / Jердиҥ ӱсти кöрнöö болуп кӱйе берер, / Агып jаткан сууҥ, агып jада соолып калар, / Айланып jаткан теҥизиҥ бортылдап кайнаар. / Оноҥ арткан неме – артар, / Артпаган неме – артпас ( [24. С. 136]) ‘В этот последний век последнее поколение будет. / В конце концов, этот народ вовсе никчемным станет, / Когда поколение дерзких придет, / С неба кипящая сера дождем польется, / Землю пламя охватит, / Текущие реки на месте начнут испаряться, / Океан вокруг земли забурлит. / Что останется после этого – то и останется, / Что не останется – то не останется’ ( [24. С. 137]). Кипящая сера, льющаяся с неба, как дождь, – один из ярких библейских образов конца света ( [26] (Втор. 29: 22–24).

В рассказе, записанном от монгола Зэнгэ Адыя в Урге, использован другой образ: льет не кипящей серой, а свинцовым дождем: «Тогда появятся 3 солнца, которыя все на земле сожгут, останутся горы. После огня пойдет свинцовый дождь, который сровняет эти горы, и останется один песок» [24. С. 13].

Картина конца света всегда сопровождается предположениями, как человек будет выглядеть физически после катастрофы: «Настанет, наконец, время, когда они будут жить всего 7 лет и уже через день после рождения будут способны работать. Ростом они будут не больше локтя, а лошади будут величиной с зайца» [24. С. 13]. Эти образы присутствуют и в алтайских текстах: Кижи арышча болор, / эргекче эр болор, эр тискини кыска болор ( [23. С. 340]) ‘Человек с рожь будет, / мужчина с большой палец будет, повод седла коротким будет’.

Ожидание мессии

Повествования о конце света были актуальными во время национально-религиозного движения алтайцев-бурханистов в начале ХХ в., ожидавших мессию, Ойрот-хана, который якобы обещал вернуться и возродить былое могущество Джунгарского ханства и его подданных.

В исторической науке на истоки формирования бурханизма, или «белой веры» (ак jаҥ), существует две точки зрения: одни ученые (А.М. Сагалаев, Н.В. Екеев, В.К. Косьмин и др.) считают, что на бурханизм значительное влияние оказал буддизм, синкретично слившись с анимистическими верованиями алтайцев; другие исследователи (Д.В. Арзютов, Н.О. Тадышева, А. А. Насонов и др.) отмечают, что наряду с буддизмом серьезное влияние на формирование «белой веры» оказали христианские идеи [28. С. 65].

Устраиваемые алтайцами моления должны были сплотить их перед русскими миссионерами, насаждавшими православие. Мессианская роль Ойрот-хана отмечалась в исторических песнях и преданиях о Джунгарском периоде. Например: Коркушту jаан jуу болор. / Jуу болзо, Ойрот-Каан / Кайыш курлу кара албатызын / Башкалап бойына алар. / Кара чачту калыгын / Тöбöзинде тöрт чачынаҥ танып, / Кара кöстÿ калыгын, / Кирбигинеҥ танып алар / Ойндо апарар ( [23. С. 343–344]) ‘Большая война будет. / Когда начнется война, Ойрот-Каан свой черный народ, носящий черные кожаные пояса, / Отделив, к себе заберет. / Свой черноволосый народ / По четырем косичкам на темени узнав, / Свой черноглазый народ / По ресницам узнав, / К себе уведет’.

С точки зрения историка Л.И. Шерстовой, «идея единого бога, представление о накоплении людьми грехов и, как следствие этого, приближение “конца света”, отрицательное отношение к кровавым жертвоприношениям и шаманам, мессианские мотивы – все это внедрялось в сознание тюркоязычных подданных Джунгарского ханства в период насильственного распространения у них буддизма (ламаизма)» [8. С. 244]. Внедрявшийся в джунгарское время ламаистский пласт растворился в традиционных представлениях алтайцев, синкретизировался с ними и какое-то время не выделялся среди них, но бурханистское движение привело к его «всплыванию» [9. С. 184]. По мнению ученого, внешним же фактором, активизировавшим настроения алтайцев-бурханистов, были миссионерские проповеди, в которых толковались православные догматы о грехе, Страшном суде, приходе мессии. «Не желая того, миссионеры спровоцировали интерес алтайцев к своим традиционным представлениям, которые не выделялись из общей религиозно-мифологической картины, но имели аналогии в христианстве, выдвинув их на первый план. При этом в их глазах бурханизм “уравнивался” с христианством, а алтайцы, перестав быть шаманистами, получили свою монотеистическую религию» [9. С. 184].

Заключение

Таким образом, анализ содержательной фактуры эсхатологических текстов алтайцев показал наличие элементов из разных религиозных систем: шаманизма, христианства и буддизма. Идеи о конце мира к сибирским тюркам могли проникать в глубоком прошлом с манихейством, несторианством, буддизмом. Выделенные в текстах алтайцев мотивы находят сходства с эсхатологическими мотивами других народов, в частности русских, монголов, калмыков. Алтайские и русские эсхатологические повествования сближает не только язык повествования, схожие поэтические образы и метафоры, но и идейно-религиозная составляющая. Основная дидактика эсхатологических повествований направлена на предостережение человека от совершения греха и напоминание ему о Страшном суде перед кончиной мира. Однако все эти сходства не дают нам основания утверждать, что эсхатологические мотивы, характерные для христианской книжности и фольклора, закрепились в культуре центрально-азиатских народов, в том числе алтайцев, через православие, поскольку, как известно, тексты с христианским содержанием переводились и широко распространялись с манихейством и несторианством в Средневековье. Уникальность традиционной культуры алтайцев заключается в том, что ее религиозная система, по сути шаманская, синкретично адаптировала идеи и понятия мировых религий, что и привело в начале ХХ в. к созданию новой религии – бурханизма, в которой немаловажную роль сыграли образы и понятия, заимствованные из буддизма и христианства.

Н. Р. Ойноткинова

Список литературы

1. Потапов Л.П. Очерки истории Ойротии: Алтайцы в период русской колонизации. Новосибирск: ОГИЗ, 1933. 204 с.
2. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. 442 с.
3. Токарев С.А. Докапиталистические пережитки в Ойротии. Л.: Соц.-экон. изд-во. Ленигр. отд-ние, 1936. 156 с.
4. Кляшторный С.Г. Историко-культурное значение Суджинской надписи // Проблемы востоковедения. 1959. № 5. С. 162–169.
5. Стеблева И. В. К реконструкции древнетюркской религиозно-мифологической системы // Тюркологический сборник 1971. М.: Наука, 1972. С. 213–226.
6. Кызласов Л.Р. Открытие государственной религии древних хакасов. Мани и манихейство // Труды Хакаской археологической экспедиции. М.: Абакан, 1999. Вып. 6. С. 10–41.
7. [http:// e-lib.gasu.ru/da/archive/2000/05/10.html Кызласов Л.Р. Северное манихейство и его роль в культурном развитии народов Сибири и Центральной Азии // Древности Алтая. 2000. № 5.]
8. Шерстова Л.И. Горный Алтай в XVI–XX вв.: джунгарское этнокультурное наследие // История и культура средневековых народов степной Евразии: Материалы II Междунар. конгр. средневековой археологии Евразийских степей. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2012. С. 238–245.
9. Шерстова Л.И. Эсхатология раннего бурханизма: из опыта реконструкции традиционного этнического самосознания // Вестн. Том. гос. ун-та. История. 2013. № 3(23). С. 181–185.
10. Тадышева Н.О. Влияние христианизации на семейную обрядность коренных народов Горного Алтая. Горно-Алтайск: Горно-Алт. тип., 2011. 168 с.
11. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 452 с.
12. Кызласов И.Л. Культурные взаимосвязи тюрков и иранцев в VI–XIII вв. (язык, письменность, религия) // Этнографическое обозрение. 2004а. № 6. С. 3–13.
13. Кызласов И.Л. Манихейские монастыри на Горном Алтае // Древности Востока / Отв. ред. И. Л. Кызласов. М.: Русаки, 2004б. С. 127–128.
14. Беннигсен А. П. Легенды и сказки Центральной Азии. СПб., 1912. 172 с.
15. Громов Д.В. Фольклорные тексты о «ранешней» Библии // Живая старина. 2003. № 1. С. 42–44.
16. Ахметова М.В. Эсхатологические мотивы современной мифологии в России конца ХХ – начала XXI в.: Дис канд. филол. наук. М., 2004. 260 c.
17. Антонов Д.И. Из «народной Библии» сел Самойловка и Залесянка // Живая старина. 2013. № 4. С. 48–51.
18. Бессонов И.А. Образ чудовищных птиц в эсхатологических рассказах // Живая старина. 2012. № 1. С. 4–7.
19. Бессонов И.А. Русская народная эсхатология: История и современность. М.: Гнозис, 2014. 336 c.
20. Кляус В.Л., Пригарин А.А. Переживания конца света у старообрядцев российско-украинско-белорусского пограничья // Традиционная культура. 2011. № 4. С. 126–132.
21. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи, собранные В.В. Радловым. СПб.: Тип. Имп. АН, 1866. Ч. 1: Поднаречия Алтая. 410 c.
22. Муйтуева В.А. Традиционная религиозно-мифологическая картина мира алтайцев. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2004. 208 с.
23. Алтай кеп-куучындар (Алтайские предания) / Сост. И.Б. Шинжин, Е.Е. Ямаева. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 1994. 415 с. (На алт. яз.).
24. Несказочная проза алтайцев / Сост. Н. Р. Ойноткинова, И.Б. Шинжин, К.В. Яданова, Е.Е. Ямаева. Новосибирск: Наука, 2011. 576 с.; ил. + CD. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 30).
25. Басангова Т.Г. Эсхатологические мифы калмыков // Санкт-Петербургские монголоведные чтения: Научная конф., посвященная ведущим российским монголоведам, юбилярам 2017 года: М.И. Гольману (90 лет), К.Н. Яцковской (90 лет), В.В. Грайворонскому (80 лет), Л.Г. Скородумовой (70 лет), 27 сентября 2017 г., Санкт-Петербург. СПб., 2017. C. 6–7.
26. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Russian Orthodox Bible, 1991. 1372 c.
27. Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев. (собранные во время путешествий по Алтаю в 1910–1912 гг. по поручению Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии). Л., 1924. 152 c.
28. Насонов А.А. Влияние буддизма и христианства на формирование вероучения бурханизма в ходе процесса синкретизации на территории Алтае-Саян в конце XIX – начале XX в. // Мир Евразии. 2010. № 2(9). С. 64–68.