Просмотр исходного текста страницы Жанр литературной сказки в творчестве Г.Д. Гребенщикова: «The Charming Mead» (Волшебный мед)

[[Файл:Гребенщиков...jpg|300px|thumb|right|Г.Д.Гребенщиков (1884-1964)]]
==Генезис литературной сказки==

Сказка – древнейший вид народного творчества, имеющий возможность не только существовать в устно или в виде текстов, фиксирующих устную традицию, но и трансформироваться в литературные произведения, не разрушаясь и не переставая быть сказкой. Л. В. Калачина отмечает, что один из основных критериев анализа литературной сказки – выявление ее отношения к традиции [[#Литература | '''[1. C. 117–121]''']]. Так, можно выделить сказки, в которых использованы элементы русской культуры, и сказки, апеллирующие к «чужой» национальной традиции. Также важным элементом осознания генезиса литературной сказки является, по мнению М.Н. Липовецкого, то, что «в целом художественные миры литературных сказок всегда формируются в результате взаимодействия волшебно-сказочной жанровой памяти с моделями мира, свойственными «новым жанрам» [[#Литература | '''[2]''']]. Следует также отметить и диалогичность сказки, одним из проявлений которой является ориентация авторов не только на народно-сказочный фольклор, но и на сказки других авторов, на литературный опыт предшественников. 

==Жанровые особенности сказки «The Charming Mead» Г.Д. Гребенщикова==

Сказка «The Charming Mead» [[#Литература | '''[3]''']], обнаруженная в архиве ГМИЛИКА, представляет собой машинописную рукопись на 6 листах, подписанную Гребенщиковым («by George Grebentchikoff») и содержащую рукописные правки его же авторства [[#Литература | '''[4. C. 160–165]''']]. 

Автор определяет жанр произведения как «Russian Fairy Tale». Сюжет сказки убедительно восходит к жанровым канонам. Комментария заслуживает формальная организация текста: сказка написана разностопным размером, однако малое количество стоп и парные рифмы делают размер звучащим быстро и «шутливо», что роднит текст с традицией русских литературных сказок (А. С. Пушкин, П. П. Ершов). Также важно отметить, что такая форма организации поэтического текста не характерна для сказочных текстов, выполненных на английском языке. 

Автор начинает произведение с традиционного для русских сказок мотива богатыря на распутье: 

  '''Гребенщиков'''
  To the right – your own end is close.
  To the left – you will parish your horse.
  Straight – you both to the death will be beatten.
  “Oh no.” – was the Giant’s stormy sound, – 
  “I will go around”

  '''Подстрочник'''
  Направо – встретишь свой конец, 
  Налево – потеряешь коня, 
  Прямо – обоих повергнет смерть. 
  «Нет!» – был богатыря ответ.
  «Я обойду!»

Г.Д. Гребенщиков именует своего героя ''Giant'', что не типично для англоязычной традиции представления славянских героев – для них используется адаптированное заимствование Bogatyr. Видится, что обращение к мотиву гигантизма отсылает читателя равно как к архаической традиции (в которой герой, как правило, обладает нетипично огромными габаритами), так и к гигантизму Гаргантюа и Пантагрюэля. Помимо этого, использование Giant может быть служить отсылкой к американскому фольклору фронтира. Так, некоторые герои американских “tall tales” были гигантами: например, лесоруб Пол Баньян, стальной человек Пол Генри или капитан Альфред Бултоп Стормалонг, который был 9 м. ростом. Таким образом, использование лексемы ''Giant'' помогало бы американским читателем соотнести русского фольклорного героя с их фольклорными персонажами. 

Далее герой теряет дорогу и, в конечном счете, теряет своего коня. Затем сюжет уходит от мотивов славянского фольклора, попадая в англо-саксонский сказочный континуум. ''“A skillful witch”'' [могущественная ведьма. – Здесь и далее перевод наш. – Е.М.] в облике прекрасной девушки опаивает героя, и он погружается в зачарованный сон. Проснувшись, герой идет дальше и становится свидетелем поединка льва и змеи.

Оба участника просят богатыря о помощи, суля ему поддержку в будущем. Герой, решая, что помогать змее недостойно его воинской чести («Would it be fair for the Giant the noble // To save the snake out of the trouble?» [Пристойно ли благородному рыцарю // Спасать змею из беды?]) и помогает льву. Здесь нельзя не отметить традиционную для западно-европейского фольклора символику храброго льва и хитрой, низменной змеи. Лев рассыпается в благодарностях, предлагая помощь, и богатырь просит его об услуге: “Could you so kindly serve me as a steed, // And to take me home with a proper speed?” [Не будете ли вы так любезны послужить мне конем // И доставить меня домой побыстрее?].

Лев не рад этой просьбе, поскольку она может повредить его реноме царя зверей, однако соглашается, провезя богатыря тайной тропой и взяв слово никому об этом не рассказывать. 

Далее следует сцена богатого пира (и снова автор помещает сюжет в англо-саксонское фольклорное пространство, поскольку героями сцены являются лорды и леди), где герой, выпив слишком много крепкого меда, нарушает свое слово и, поддавшись на провокацию, рассказывает, что пришел не пешком, а приехал на спине у льва. Это услышала сорока и понесла новость на своем хвосте: “On the window still was the magpie's seat // There was lots of garbage to eat // "Ha, ha, ha. On a lion he rode! What a tale!" // And she went with the news on her tail” [На окошке было сорочье гнездо, // Потому что там всегда можно было поживиться объедками. // «Ха-ха-ха! На спине льва ехал! Вот это номер!» // И сорока понесла новости на хвосте].

Далее происходит неожиданный сюжетный поворот – герой, проснувшись после пира, ищет по замку, чем утолить жажду («First he was the thirst to quench» [Для начала он желал утолить жажду]) и встречает прекрасную девушку с чашей, которая признается ему в любви. Но после того, как герой пригубливает напиток, все пропадает: ”Yes, it was a nightmare, // And the witches everywhere” [Да, это был кошмар, // И повсюду ведьмы].

Далее к богатырю приходит лев и упрекает его за то, что герой не сдержал слово. Тот объясняет, что язык ему развязал волшебный мед и предлагает льву самому попробовать, что это такое. Лев, попробовав меда, пьянеет (“He became so drunk, // That forgetting his royal rank” [Он был настолько пьян, // Что забыл свой королевский сан – прим.: перевод наш]), потом засыпает, а герой коварно помещает его на верхушку сосны. Лев просыпается, и богатырь сообщает ему, что он сам туда залез, а помощь в спуске будет оказана, только если лев пообещает помочь в поисках потерянных богатырских вещей. Лев волей-неволей соглашается, и они преуспевают в поисках. 

Автор заканчивает сказку моралью: “Never give up before any charm, // To avoid the devil’s harm” [Не сдавайся пред ликом чар, // Избегая чертовщины – прим.: перевод наш], а также обаятельным переводом традиционной пушкинской концовки «Я там был, мед, пиво пил, Да усы лишь обмочил» (“I was there kissing a tiny goblet // Just to have my whiskers wet” [Я лишь пригубил крохотный кубок, // Только чтобы замочить бакенбарды]).

==Стратегия доместикации в сказке Г.Д. Гребенщикова==
[[Файл:«Сказка_в_семи_главах_«Хан-Алтай_Г.Д._Гребенщикова.jpg|200px|thumb|left|«Сказка в семи главах «Хан-Алтай Г.Д. Гребенщикова]]
Нельзя не отметить, что жанр литературной сказки достаточно активно использовался Гребенщиковым, особенно во второй половине его творческого пути, что логично связывается с авторской ориентацией на народную культуру (инородческую – [http://az.lib.ru/g/grebenshikow_g_d/text_6_khan-altay.shtml  «Сказка в семи главах «Хан-Алтай»], и славянскую – сказка [https://nukadeti.ru/skazki/ivan_carevich_i_seryj_volk  «Царевич»], повествующая о спасшемся от казни царевиче Алексее, эпическая сказка [http://az.lib.ru/g/grebenshikow_g_d/text_1939_zlatoglav.shtml  «Златоглав»]).

Заметна гипотетическая для англоязычного Гребенщикова стратегия доместикации, ориентирования на англоязычного читателя, на «иноязычные вкусы», что в определенной степени можно подтвердить дискуссией Г.Д. Гребенщикова и В.Ф. Ульянова по поводу работы над сказкой [http://wiki.lib.tsu.ru/shorturl/1gx «Златоглав»]: «Художник в некоторых вопросах, касающихся создания и публикации произведения, был весьма категоричен. Он выдвинул Георгию Дмитриевичу ряд условий: материал (текст) должен быть такой, “который будет оправдывать все надежды на его перевод на иностранные языки”; произведение “должно быть написано в духе народных русских сказок”» [[#Литература | '''[5. C. 224–229]''']]. 
[[Файл:Златоглав_Г.Д._Гребенщикова._2-е_издание._Обложка_работы_художника_Вс.Ф.Ульянова._1939_г..jpg|250px|thumb|Златоглав Г.Д. Гребенщикова. 2-е издание. Обложка работы художника Вс.Ф.Ульянова. 1939 г.|описание]]

==Комическое в сказке «The Charming Mead»==

В сказке «The Charming Mead» мы видим такие же мотивы и такую же ориентацию, однако применимо к комическому произведению. В комическом духе выдержан мотив презентации русской культуры в Америке, который являет собой собрание стереотипных маркеров «русскости»:

1) “The Russian mind is quite lazy, // Until something makes it crazy” [Русский ум довольно ленив, // Пока что-то не втемяшится в голову]

2) “Yes, this is his land, // The same wild and vast, // And Russian to the last” [Да, это его земля, // Такая же дикая и огромная, // И, в конечном счете, русская].

Поднимается также и тема «русского» пьянства: конфликт вокруг «пития» вынесен в заглавие, лев подначивает замешкавшегося героя, спрашивая, не пьян ли он (“What are you waiting for? Are you drunk?”), роль волшебного меда является сюжетообразующей (богатырь дает ведьме обманутьсебя, выбалтывает секрет, а затем опаивает льва). Образ волшебного напитка является общим для индоевропейских сказочных текстов, однако важно заметить, что данный мотив использовался Гребенщиковым и в других произведениях – речь идет о фонтанах живой и мертвой воды в сказке «Царевич». Кроме того, нельзя не упомянуть, что образ волшебного меда, развязывающего язык – образ, характерный для скандинавского эпоса, что также является подтверждением адаптации данной литературной сказки к западно-европейской традиции.

==Заключение==

Место произведения в структуре творческих поисков Г.Д. Гребенщикова определяется достаточно точно. Очевидна ориентация автора на иностранного читателя; стратегия доместикации, выраженная в превращении славянского сказочного пространства в пространство англо-саксонской литературной сказки (о чем свидетельствуют такие персонажи, как лорды, леди, лев, змея и ведьма). 

Литературная сказка Гребенщикова является продолжением жанровой традиции классических русских писателей (А.С. Пушкин, В.А. Жуковский, П.П. Ершов) как в осмыслении славянского фольклора, так и в заимствовании иностранных элементов. Традиция проявляется на уровне формы, а также на уровне персонажей (Гребенщиков, так же как и Ершов, иронизирует над своими героями, они не идеальны, что говорит о характерном для литературной сказки углублении характеров фольклорных героев).

<p align="right">Е.В. Масяйкина</p>

==Список литературы==
#[http://sun.tsu.ru/mminfo/2014/000249033/000249033.pdf Калачина Л. В. Русская литературная сказка XIX в. : типология, основы поэтики // Дергачевские чтения – 2006. Русская литература : национальное развитие и региональные особенности : материалы международной науч. конф. Екатеринбург, 05–07 октября 2006 г. Екатеринбург : Изд-во Уральского ун-та; Издательский дом «Союз писателей», 2007. Т. 1. С. 117–121.]
#[https://fantlab.ru/edition210709 Липовецкий М. Н. Поэтика литературной сказки. Свердловск, 1992. 184 с.]
#Гребенщиков Г. Д. The Charming Mead : [рукопись] : Ч. 1 // ГМИЛИКА. ОФ. Д. 56739\113. Л. 1–6.
#[https://www.elibrary.ru/item.asp?id=41215898 Масяйкина Е. В. Жанр литературной сказки в творчестве Г. Д. Гребенщикова: на материале сказки «The Charming Mead» в архиве писателя // Алтайский текст в русской культуре : сборник статей. Барнаул, 2019. Вып. 8. С. 160–165.]
#[https://cyberleninka.ru/article/n/krestnyy-put-rossii-iskuplenie-na-materiale-skazki-g-d-grebenschikova-tsarevich Полякова Т. А. Крестный путь России : искупление (на материале сказки Г. Д. Гребенщикова «Царевич») // Вестник Тамбов. ун-та. Серия : Гуманитарные науки. 2010. № 12. С. 224–229.]