Концептуализация объектов билингвами — носителями русского языка и сибирского татарского диалекта

Проблема языковых систем с разной грамматической концептуализацией рода у билингвов

Обращение к исследованию влияния различий в грамматической категоризации языковых систем русско-татарских билингвов на примере грамматической категории рода обусловлены двумя основными причинами. Во-первых, влияние специфики грамматической категоризации на осуществление когнитивных процессов, в том числе концептуализацию объектов, было зафиксировано в экспериментальных исследованиях, проведенных на материале разных языков: английского, испанского, японского, венгерского, болгарского [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], в том числе проведенных на материале русского языка [8], [9]. Влияние грамматического рода на концептуализацию объектов носителями языка проявляется в том, что носителями языков с грамматическим родом объекты, обозначенные существительными женского рода, наделяются женскими характеристиками, а объекты, обозначенные существительными мужского рода, – мужскими. Однако были обнаружены и противоречащие данные: полученные в одних экспериментальных исследованиях результаты не всегда реплицировались в аналогичных исследованиях. Так, например, влияние грамматического рода при выполнении задания на запоминание было обнаружено в исследовании Л. Бородицки и Л. Шмидта [1. С. 68], однако в другом исследовании, использующем аналогичный метод, влияние грамматического рода было обнаружено у носителей испанского языка, но не было обнаружено у носителей немецкого [10]. Противоречивость полученных экспериментальных данных и выявление факторов, влияющих на когнитивные процессы, обусловливает необходимость продолжения исследований языковых систем с разными типами грамматической концептуализации рода, с различными вариантами наложения грамматических систем в условиях билингвизма.

Во-вторых, данное исследование является частью анализа языковых и когнитивных, психолингвистических аспектов контактирования русского и тюркских языков Южной Сибири (см. [11]). Одна из важных задач проекта – анализ влияния на речевые практики билингвов, способы когнитивной обработки речевой и неречевой информации разнотипных грамматических структур агглютинативных тюркских языков и глубоко синтетического флективного русского языка, имеющих также существенные различия, как в наборе морфологических категорий, так и в структуре частных значений, выражаемых в языках своеобразным способом. В данном исследовании мы обратились к материалу русско-татарского языкового взаимодействия, поскольку в татарском языке категория рода отсутствует (как во всех тюркских языках), а в русском языке данная категория имеет трехчленную структуру с последовательным морфологическим выражением.

Анализ исследований речи русско-татарских билингвов

На предыдущих этапах исследования были проведены записи устной русской речи русско-тюркских билингвов – более 200 часов звучания, записана и анализируется речь представителей разных социальных групп, дифференцирующихся по возрасту, образованию, полу, социальному положению, носителей разных типов билингвизма. При этом доминирующим в записях является тип билингвизма, при котором родной, первый [L1] – один и тюркских языков (шорский, татарский, хакасский), второй [L2] – русский. Абсолютное большинство записанных текстов зафиксировали речь билингвов, у которых русский язык в настоящее время является активным и доминирующим, т.е. используется во всех социальных сферах коммуникации, а первый тюркский язык используется в ситуациях семейного и дружественного общения, зачастую нерегулярно. Анализ вариантов проявления интерференции в речевых практиках билингвов выявил в качестве наиболее устойчивой черты – нарушение норм маркирования по грамматическому роду имен существительных и согласуемых с ними имен прилагательных, глагольных форм с данной грамматической категорией. Приведем типичные проявления данного типа интерференции: …вот так говорю: красивый и хороший ограда сделай, и крест не деревянный, а железный, чтоб долго стояла // кто будет ходить-то, смотреть, красивый или какая; Да, на сало, с одной салой делала. Туда лук не крошила. С одной салой и пшеница сами сеяли, муку делали. Мне так нехорошо сделался, я опять ночи не сплю.

Активность и доминирование русского языка обусловливают то, что и данный тип языковой интерференции проявляется нечасто, преимущественно в речи представителей старшего поколения, имеющих более длительную историю использования родного языка и более регулярно говорящих на нем в настоящее время. У представителей среднего и младшего возраста нарушения маркирования имен по роду проявляются редко, чаще всего в конце интервьюирования, предположительно – в условиях снижения когнитивного контроля.

Гипотеза исследования и основания для эксперимента

Имеющиеся в литературе данные о влиянии на категоризацию объектов грамматического рода родного и приобретенного языка, а также о том, что различия грамматической категоризации по роду в русском и тюркских языках проявляются в явлениях интерференции даже в условиях актуальности и доминирования русского языка, явились основанием формулирования гипотезы о том, что эффект влияния грамматического рода на категоризацию объектов будет проявлен у носителей русского языка, для которых он является родным, и русско-тюркских билингвов, у которых он является вторым и приобретенным.

При проверке гипотезы использовалось экспериментальное задание, в котором сам грамматический род не упоминается и манипуляции с ним для испытуемого неочевидны. Испытуемым были представлены пары рисунков с изображениями разных предметов, животных и людей. Участники выполняли задания на оценку сходства этих изображений; в основе дизайна эксперимента с таким заданием лежит предположение о том, что объекты, имеющие наименования одного грамматического рода, будут оценены носителями языка как более похожие. Процедура экспериментов была взята из исследования В. Филипса и Л. Бородицки [12], где участниками эксперимента являлись испано-английские, немецко-английские и испано-немецкие билингвы с высоким уровнем владения второго языка. Это исследование показало, что даже в таком нелингвистическом задании, т.е. задании, где напрямую не используются наименования объектов, грамматический род родного языка оказывает влияние на процесс принятия решения о схожести объектов. Филипс и Бородицки отмечают, что такой результат с большой долей вероятности объясняется тем, что наименования объектов родного языка активируются сознанием автоматически, без присутствия сознательных когнитивных процессов, а, следовательно, являются частью концептуализации предметов окружающей действительности [12].

В исследовании мы идем вслед за оригинальными экспериментами Филипса и Бородицки [12]. Проверяемая в экспериментах гипотеза конкретизирована следующим образом. Мы предположили, опираясь на предыдущие работы, что носители русского языка (русский язык – родной, первый, активный) оценят конгруэнтные пары изображений (например, женщина – улитка) как более похожие, чем неконгруэнтные (например, мужчина – улитка). Конгруэнтными являются пары с совпадением рода существительного, обозначающего объект, и пола человека, с которым этот объект нужно сравнивать (мужской род существительного – изображение мужчины, женский род – изображение женщины), неконгруэнтными – пары с несовпадением грамматического рода и пола. Помимо реплицированного эффекта грамматического рода у русских условных монолингвов мы ожидали вариации этого эффекта у группы русско-татарских билингвов.

Логично предположить, что эффекта рода у билингвов наблюдаться не будет, если первый язык не содержит этой категории. Однако есть отличия в группе билингвов в нашей работе от группы билингвов в исследовании Филипса и Бородицки [12]. В эксперименте среднее время использования второго языка у участников составляло 15 лет, тогда как средний возраст у них же был 30 лет. В нашем исследовании практически все билингвы начали использовать русский язык сразу за родным (в возрасте от 3 до 6 лет) или одновременно с родным, средний возраст их составлял 35 лет, среднее время использования второго языка – 30 лет. Также, в отличие от эксперимента Филипса и Бородицки, в нашей работе первым языком участников был язык без категории грамматического рода (татарский), а вторым – язык с категорией рода (русский). В исследовании Филипса и Бородицки последовательность была обратная: первый язык обладал категорией рода, второй язык – нет (испанский / немецкий – английский) [12].

Тон Дийкстра отмечает, что большое количество исследований лексикона билингвов показывает невыборочный доступ (non-selective access) к словам как второго, так и первого языка в сознании билингвов при использовании речи, т.е. при выборе наименования для объекта активируются оба слова [13]. Таким образом, относительно процедуры обсуждаемого исследования [12], если участник видит стол, ему доступны наименования обоих языков, а так как у одного наименования присутствует род, то он будет влиять на решение. В ситуации, когда оба языка содержат категорию рода, первый язык должен иметь большее влияние в силу последовательности усвоения и / или большего количества языкового опыта. Следуя теории невыборочного доступа, оба слова должны активироваться в случае, подобном нашему. Здесь возникает вопрос, будет ли род слов второго языка оказывать воздействие на решение участников или же, в силу отсутствия рода в первом языке, слова первого языка будут иметь большую силу при выполнении задания. Возможно, это будет зависеть от ряда факторов. Например, Дийкстра, Ван Хелл и Брендерс исследуют роль контекста в активации лексики билингвов, замечая, что контекст может влиять на силу активации того или иного языка [14].

В нашем случае русско-татарские билингвы находятся в контексте русского языка, т.е. в условиях доминирования русского языка во всех сферах. Также стоит еще раз подчеркнуть, что билингвизм участников нашего эксперимента довольно ранний. В такой ситуации можно ожидать, что род проявится в подобном эксперименте. Хотя, как отмечалось выше, даже у молодых людей встречается языковая интерференция в речи. Чтобы понять, контекст ли является возможной причиной потенциального эффекта рода, мы решили добавить этот фактор в эксперимент с билингвальными участниками, т.е. использовать инструкции и описание на татарском и на русском языках. Подводя итог сказанному, мы ожидали, что контекст будет модулировать эффект рода у русско-татарских билингвов.

Вследствие такой конкретизации гипотезы были последовательно смоделированы и проведены два эксперимента, имеющих тождественный набор стимулов, но отличающихся по отбору респондентов, и частично – процедуры проведения экспериментальных сессий.

Эксперимент №1

Первый эксперимент был направлен на определение влияния грамматической категории рода на категоризацию объекта носителями русского языка и являлся репликацией первого эксперимента, описанного в работе З.И. Резановой и Е.Ю. Ершовой [9].

Участники. В эксперименте приняло участие 46 человек (13 мужчин) в возрасте от 14 до 57 лет (СР = 25, СТ.О = 8) с нормальным или скорректированным до нормального зрением. Для каждого из участников русский язык являлся родным и первым языком, а также доминирующим во время прохождения эксперимента.

Рис. 1. Изображения мужчины и женщины, не в масштабе. Эксперимент 1

Стимулы. Стимулами были пары черно-белых векторных изображений, взятые с ресурса https://pixabay.com/, все иллюстрации предоставлялись ресурсом без ограничения на использование. Одной из частей пары были изображения мужчины и женщины (рис. 1), всего использовалось четыре рисунка. Второй частью стимула являлись иллюстрации неодушевленных предметов и животных (рис. 2).

Рис. 2. Изображения предметов и животных, пример, не в масштабе. Эксперимент 1

Изображения предметов и животных были подобраны таким образом, чтобы у каждого из них было одно наименование, которое воспроизводилось носителями языка первым и воспринималось как основное.Список всех 32 наименований, ассоциируемых с иллюстрациями, представлен в табл. 1.

Порядок представления рисунков в паре был контрбалансирован, т.е. в части стимулов первым рисунком было изображение человека, в другой части стимулов на первом месте показывался рисунок предмета или животного. Подобная контрбалансировка обязательна для подобного типа экспериментов и применяется, чтобы уменьшить степень привыкания к стимулам и минимизировать эффект внимания на первую часть стимула (см. [9]).

Процедура и дизайн. Эксперимент начинался с заполнения формы согласия и короткого опросника, созданного для того, чтобы определить, является ли русский язык для испытуемого первым, родным и доминирующим языком. После этого начинался эксперимент, где участника просили оценить по шкале от 1 до 7, насколько похожими являются пары изображений, где 1 означало «очень непохожи», а 7 – «очень похожи». С помощью google-форм на экране демонстрировались стимулы, под каждым из которых была расположена шкала. Пример стимула представлен на рис. 3.

Табл.1. Список наименований к изображениям.

Дизайн эксперимента включал одну независимую переменную с двумя уровнями, это был род наименований изображений (конгруэнтные vs неконгруэнтные пары), т.е. всего было два условия. Каждое из 32 изображений предметов / животных появлялось четыре раза, по одному разу на каждый из рисунков людей; итого испытуемому было представлено 128 проб, по 64 пробы на условие. Порядок предъявления проб был рандомизирован. Зависимой переменной являлись оценки участников.

Таблица 2. Описательные статистики. Группа русских монолингвов. Эксперимент 1

Результаты и обсуждение. Ответы 5 участников были исключены из анализа, так как эти испытуемые использовали только одно деление на шкале (давали ответ 1). Таким образом, в итоговый анализ вошли данные 41 участника, 11 из них мужчины (СР=26, СТ.О=8). Ответы участников были усреднены, применен дисперсионный анализ с повторными измерениями (rANOVA), так как все участники проходили все условия. Анализ проводился с усреднением по участникам (analysis by-subjects).

Рис. 3. Пример стимула, не в масштабе

rANOVA показал значимый эффект рода: F(1, 40) = 8,97, p = 0,005, ηp2=0,18 – конгруэнтные пары оценивались испытуемыми как более похожие по сравнению с неконгруэнтными парами (рис. 4), значения средних и стандартные отклонений представлены в табл. 2.

Таким образом, результат, описанный в научной литературе, в том числе на материале русского языка [9], был реплицирован, что говорит о стабильности эффекта.

Рис. 4. Разница в оценках конгруэнтных и неконгруэнтных пар. Группа русских монолингвов.Эксперимент 1 (* – уровень значимости p < 0,05)

Однако целью настоящего исследования было проверить, сохранится ли эффект грамматического рода у русскоговорящих носителей татарского языка, для которых татарский язык является первым родным материнским, а русский – доминирующим и актуальным в настоящее время. Для этого был смоделирован и проведен Эксперимент 2, также частично реплицирующий дизайн экспериментов, представленных в [9].

Эксперимент 2

Участники. Участниками второго эксперимента были 25 русско-татарских билингвов (11 из них муж- чины) в возрасте от 18 до 63 лет (СР = 33, СТ.О = 15) с нормальным или скорректированным до нормального зрением. Такое же количество респондентов было протестировано и в работе Филлипса и Бородицки [12], Джеймс и другие [16] также отмечают, что количество респондентов (20) достаточно для подобного рода экспериментов.

Все участники указали татарский язык как родной, однако использование татарского языка в период участия в эксперименте варьировалось. 9 человек отметили, что почти не используют татарский язык или используют редко, 3 написали, что используют татарский язык постоянно, остальные 13 – используют только для общения с семьей и друзьями. Что касается русского языка, то все участники отметили, что пользуются им постоянно во всех ситуациях. Интересно, что большинство участников эксперимента отметили русский язык как первый (14 из 25), тогда как примерное время начала использования русского языка (говорение) у большинства колеблется от 3 до 6 лет (16 из 25). После 6 начали говорить на русском 2 из 25 участников, и еще 7 отметили, что начали говорить на русском до 3 лет. Таким образом, основная часть участников представляет собой билингвов с ранним последовательным типом билингвизма (early sequential bilingualism): таким типом билингвизма, когда второй язык начинает усваиваться в раннем возрасте, но следуя за первым языком [15].

Очевидно, что, когда испытуемые отмечали русский язык как первый, они имели в виду осознаваемую в настоящем доминантность русского языка.

Стимулы. Стимулы второго эксперимента были теми же, что мы использовали в первом эксперименте.

Процедура и дизайн. Процедура второго эксперимента отличалась от описанной выше. Все стимулы были разделены на два листа. На одном листе информированное согласие, опросник и инструкции были на татарском языке, на другом листе использовался русский язык. Каждый участник проходил оба листа. Порядок представления листов был контрбалансирован, т.е. часть участников получали сначала русскую версию, а потом татарскую, другая часть проходила экспериментальные листы в обратном порядке. Стоит заметить, что в начале татарской версии эксперимента участники, помимо всего прочего, должны были вы полнить задание на понимание текста, написанного на татарском языке. Это было сделано по нескольким причинам. Во-первых, мы добавили это задание, чтобы активировать у участников не только умение понимать язык (language processing), но умение воспроизводить его (language production); во-вторых, это задание увеличивало время ситуативной «представленности» языку, что в целом, как мы считаем, вело к более сильному эффекту татарского языка. Для русской версии эксперимента подобного задания не было, так как русский язык в русской среде участников занимает доминирующее положение, что и было нами отмечено выше.

Внутри каждой экспериментальной сессии (при прохождении эксперимента одним испытуемым) стимулы первого листа не повторяли стимулы второго листа. Как и в первом эксперименте, испытуемому демонстрировалось 128 проб, по 64 пробы на конгруэнтные и неконгруэнтные пары.

Дизайн эксперимента включал две независимые переменные: язык эксперимента (русский vs. татарский) и род наименований изображений (конгруэнтные vs. неконгруэнтные пары). Таким образом, участники проходили через четыре условия, по 32 стимула на каждое. Такое количество стимулов является достаточным, согласно правилам проведения экспериментального исследования, где минимальное количество стимулов на условие должно составлять 15 [16]. Зависимой переменной являлись оценки участников.

Результаты и обсуждение. Данные одного участника были исключены из анализа, так как они представляли собой повторение одного и того же ответа на каждый стимул. В итоговый анализ вошли данные 24 русско-татарских билингвов (СР = 34, СТ.О = 15), 10 из 24 билингвов были мужского пола. Как и в первом эксперименте, был использован дисперсионный анализ с повторными измерениями (rANOVA). Анализ по участникам (by-subjects) показал отсутствие главного эффекта текста (F(1, 23) = 2,59, p = 0,121, ηp2 = 0,10), а также отсутствие интеракции между факторами (F(1, 23) = 0,66, p = 0,422, η 2 = 0,03), однако присутствует маргинальный (пограничный к значимости) эффект рода (F(1, 23) = 4,25, p = 0,051, ηp2 = 0,16). Значения средних и стандартных отклонений представлены в табл. 3.

Таблица 3. Описательные статистики. Группа русско-татарских билингвов. Эксперимент 2

Таким образом, результаты второго эксперимента показали, что у русско-татарских билингвов присутствует тенденция к влиянию грамматической категоризации по роду при категоризации объектов, что сопоставимо с носителями русского языка, для которых русский является родным. Схожий результат отмечается в работе Филлипса и Бородицки [12]. Исследователи отмечают, что чем выше уровень владения вторым языком, тем сильнее проявляется его влияние в процессах категоризации. Все участники отметили, что пользуются русским языком постоянно, очевидно, этот фактор и определил появление эффекта рода в данном эксперименте.

Итоги экспериментов

Мы не зафиксировали существенных различий в двух вариантах процедуры эксперимента. Предполагалось, что эффект рода будет сильнее в варианте эксперимента, проводимого на русском языке, по сравнению вариантом, актуализирующим татарский язык. Однако язык эксперимента не оказал влияния на решения участников относительно оценки сходства предметов. Как было отмечено, предварительное анкетирование респондентов выявило, что большинство испытуемых регулярно используют татарский язык в бытовом общении (13 из 26) или постоянно (3 из 24), и только 8 из 24 используют редко или никогда. Чтобы проверить, влиял ли этот факт на решения участников, мы провели дополнительный анализ, указав использование языка как дополнительный фактор, однако анализ (mixed design rANOVA) показал, что фактор частоты использования родного языка не оказывает воздействие на общий результат эксперимента (все p > 0,08).

Мы сравнили полученные данные с результатами эксперимента, проведенного ранее и описанного в [9], где была обнаружена интеракция грамматических систем взаимодействующих языков при категоризации объектов.

В этом исследовании в качестве испытуемых привлекались русско-испанские билингвы, у которых: 1) русский язык был родным; 2) билингвизм формировался за счет усвоения испанского языка в вузе и может быть охарактеризован как поздний, учебный функциональный; 3) в родном и усваиваемых языках наличествует категория рода. В испанском языке категория рода является двучленной и по характеру формального маркирования имеет значительное сходство с категорией рода в русском языке: является классифицирующей и представляет собой согласовательный класс, родовые оппозиции маркируются системой флексий и, в отличие от русского языка, артиклями. Следовательно, билингвальный опыт испытуемых относительно манипулирования категорией рода накладывается и взаимодействует с системой грамматического рода родного языка.

Билингвальное взаимодействие в представляемом в данной статье эксперименте имеет принципиальные отличия: 1) у привлекаемых в качестве респондентов русско-татарских билингвов родным языком был татарский; 2) билингвизм может быть охарактеризован как ранний и естественный; 3) в родном для респондентов татарском языке отсутствует категориальное грамматическое противопоставление по роду. Однако несмотря на различия билингвизма респондентов в настоящей работе и в работе [9] в обоих исследованиях прослеживается влияние второго языка на родной.

Сравнение результатов двух экспериментов позволяет нам сделать предположение, что отмечаемое ранее исследователями взаимодействие родовых грамматических систем билингвов определяется наличием паттернов грамматической родовой категоризации в родном языке и взаимодействие с другой грамматической системой опирается на существующую в родном языке, вступая с ней в отношения интеракции. При отсутствии грамматической категоризации в родном языке освоение грамматической категории второго языка не остается на уровне «когнитивной техники», но влияет на другие когнитивные процессы.

О.В. Царегородцева, З.И. Резанова

Результаты были получены в рамках выполнения государственного задания Минобрнауки России, проект № 34.8749.2017/9.10.

Список литературы

1. Boroditsky L., Schmidt L.A., Phillips W. Sex, syntax, and semantics // Language in mind: Advances in the study of language and thought. 2003.Р. 61–79.
2. Flaherty M. The influence of a language gender system on perception // Tohoku psychologica folia. 2000. Т. 58. Р. 1–10.
3. Kurinski E., Jambor E., Sera M.D. Spanish grammatical gender: Its effects on categorization in native Hungarian speakers // International Journal of Bilingualism. 2016. Т. 20, № 1. Р. 76–93.
4. Landor R. Grammatical Categories and Cognition across Five Languages: The Case of Grammatical Gender and its Potential Effects on the Con- ceptualisation of Objects: Thesis (PhD Doctorate) – Griffith University. Brisbane, 2014. 310 р.
5. Andonova E. et al. Second language gender system affects first language gender classification // Cognitive aspects of bilingualism – Springer Neth- erlands. 2007. Р. 271–299.
6. Janyan A., Vergilova Y. Biological sex context influences grammatical gender categorization of objects // European Perspectives on Cognitive Science. 2011.
7. Mills A.E. Acquisition of the natural-gender rule in English and German // Linguistics. 1986. Т. 24, № 1. P. 31–46.
8. Nicoladis E., Da Costa N., Foursha-Stevenson C. Discourse relativity in Russian-English bilingual preschoolers’ classification of objects by gender // International Journal of Bilingualism. 2016. Т. 20, № 1. P. 17–29.
9. Резанова З.И., Ершова Е.Ю. Влияние грамматического рода на концептуализацию объектов (экспериментальное исследование) // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. № 50. C. 104–124.
10. Koch S.C., Zimmermann F., Garcia-Retamero R. El sol-die Sonne // Psychologische Rundschau. 2007. Т. 58, № 3. P. 171–182.
11. Резанова З.И., Некрасова Е.Д., Миклашевский А.А. Исследование психолингвистических и когнитивных аспектов языкового контакти- рования в проекте «Языковое и этнокультурное разнообразие Южной Сибири в синхронии и диахронии: взаимодействие языков и культур» // Русин. 2018. № 2 (52). C. 107–117.
12. Phillips W., Boroditsky L. Can quirks of grammar affect the way you think? Grammatical gender and object concepts // Proceedings of the Annu- al Meeting of the Cognitive Science Society. 2003. Т. 25. № 25.
13. Dijkstra T. Lexical processing in bilinguals and multilinguals: The word selection problem // The multilingual lexicon. Springer, Dordrecht, 2003. С. 11–26.
14. Dijkstra T., Van Hell J.G., Brenders P. Sentence context effects in bilingual word recognition: Cognate status, sentence language, and semantic constraint // Bilingualism: Language and Cognition. 2015. Т. 18, № 4. С. 597–613.
15. Kohnert K. Second language acquisition: Success factors in sequential bilingualism // ASHA Leader. 2008. Т. 13, № 2. С. 10–13.
16. St James J.D., Schneider W., Eschman A. PsychMate: Experiments for Teaching Psychology (Version 2.0) // Pittsburgh, PA: Psychology Soft- ware Tools. 2005.